в случае с человеком (Prinz, глава 17 в этом томе), это делает маловероятным, что разделение между сознательным и бессознательным у животных является простым вопросом сложности нервной системы.

Несмотря на то, что многие работы были основаны на этой предполагаемой диссоциации между когнитивной сложностью и сознанием, такой взгляд может быть оспорен даже в отношении человеческих случаев, которые предоставляют данные. Мортен Овергаард, например, утверждает, что внимательное изучение "слепого зрения" и связанных с ним явлений показывает более тесную связь между тем, что переживается, и тем, что может быть сделано (Overgaard et al. 2006). Я не буду принимать ничью сторону в этом споре, и в остальной части главы я рассмотрю взгляды, которые выделяют конкретные черты как решающие для сознания.

Первая - это семейство взглядов, которые фокусируются на ощущении и перцептивной репрезентации. Возможно, для сознания важен особый вид обработки информации на сенсорном пути. Конечно, кажется, что для нас субъективный опыт наполнен сенсорным взаимодействием с миром. Тогда теория сознания может быть теорией специфического вида обработки сенсорной информации - Принц (глава 17 в этом томе) отстаивает подобную точку зрения.

Сенсорные системы распространены повсеместно; они встречаются как у одноклеточных организмов и растений, так и у животных. Если вы считаете, что изощренность сенсорных систем является ключом к сознанию, вы можете выбрать градуалистскую точку зрения, которая распространяет некоторую степень сознания за пределы животных. Но в эволюции органов чувств есть вехи, которые могут иметь особое значение. Если рассматривать в первую очередь сами органы чувств, то в кембрии происходит эволюция глаз, формирующих изображение, двух видов - сложных глаз членистоногих и камерных глаз позвоночных. Позднее головоногие моллюски самостоятельно развили камерные глаза. Это начало сенсорного представления объектов в пространстве. В обзоре глаз животных Дан-Эрика Нильссона (2013 г.) выделяются всего три группы с глазами "класса IV", формирующими изображения высокого разрешения: членистоногие, позвоночные и головоногие - те самые три группы, которые были выделены в конце предыдущего раздела.

Файнберг и Маллатт (Feinberg and Mallatt, 2016) связывают эволюцию сознания с изобретением мозга, который отображает то, что ощущается, с помощью пространственно организованных нейронных структур. Некоторые животные, но не все, участвуют в нейронной обработке, которая изоморфна структуре сенсорной стимуляции. Наличие пространственно организованной обработки сенсорной информации действительно может быть вехой, хотя то, как Фейнберг и Маллатт привносят эту особенность в сознание, имеет некоторые проблемы. Они утверждают, что пространственно организованные нейронные структуры порождают ментальные образы. Идея ментального образа является эмпирической, но "образы", которые Фейнберг и Маллатт описывают нейробиологически, представляют собой внутренние структуры, похожие на карты. Ссылка на наличие нейронных "образов" в этом смысле сама по себе не устанавливает связь с сознанием.

Принц утверждает, что особенность, отличающая сознательное восприятие от бессознательного, заключается в том, как органы чувств соединяются со следующими этапами, через внимание и рабочую память. Внимание - это ворота в рабочую память, и если сенсорная информация находится во внимании, значит, она осознанна.1 Принц в главе 17 данного тома обсуждает, как эти черты могут быть распределены среди животных. Они не ограничиваются млекопитающими. И те, и другие присутствуют у птиц, а рыбы также могут достигать "следового обусловливания", которое включает в себя удерживание стимула "в уме" в течение некоторой задержки. Следовое обусловливание - это и тест на рабочую память, и форма обусловливания, имеющая эмпирическую связь с сознательной отчетливостью у людей (Аллен, глава 38 в этом томе). Даже у некоторых насекомых есть внимание и рабочая память. Головоногие моллюски, по мнению Принца, - это "возможно". Вписанные в филогенетическую структуру рисунка 20.1(b), они предполагают вид с несколькими маркерами пути и одним типом пути. Сознание по Принцу имеет единую основу - один и тот же пакет признаков должен присутствовать в каждом случае - но этот пакет, вероятно, эволюционировал не один раз. Если включить головоногих моллюсков, то три маркера пути снова окажутся правдоподобным числом, если только в одной или нескольких крупных группах не было более одного события зарождения.

Принц рассматривает внимание и рабочую память как определенные изобретения, которые либо есть, либо нет. Но и то, и другое можно рассматривать как затенение минимальных форм (рекуррентные структуры нейронных сетей в случае рабочей памяти; любой вид гибкого распределения ресурсов в случае внимания). Тогда история будет более градуалистской и, возможно, продвинется глубже, что приведет к меньшему количеству отдельных истоков.

Опираясь на Меркера (Merker, 2005), я рассмотрю еще одну точку зрения, подчеркивающую сенсорную сторону. Если организм обладает богатыми органами чувств и при этом может свободно двигаться, это вносит двусмысленность в происхождение сенсорной стимуляции. Было ли это сенсорное событие вызвано тем, что я сделал, или изменениями в мире? У беспозвоночных, говорит Меркер, эта проблема решается периферически, с помощью какого-нибудь нейронного патча, но у позвоночных она мотивирует построение централизованной "модели" мира, частью которой является "я". Бэррон и Клейн (Barron and Klein, 2016) утверждают, что насекомые строят такие модели в значительной степени сходным с позвоночными образом, и эта особенность свидетельствует о наличии сознания в обоих случаях.

Либо в привязке к понятию "модель мира", либо в более общем смысле, переход к форме восприятия, включающей интернализацию различий между собой и другим, может иметь особое значение для эволюции сознания. И снова, это начинается рано и в простых формах (Crapse and Sommer 2008); схемы, которые обрабатывают вопросы "я/другой" таким образом, встречаются даже у нематод, которые имеют всего несколько сотен нейронов. Животные могут обладать такой способностью, не имея при этом глаз, формирующих изображение, или столь же сложных органов чувств. Возможно, какая-то версия существовала даже у билатериев LCA, хотя это также правдоподобный кандидат на несколько независимых изобретений.

 

Оценка и чувства

Другим кандидатом на роль основной, старой формы субъективного опыта являются чувства, подобные тем, что возникают при оценке, - чувства, отмечающие различие между хорошим и плохим, желанным и нежеланным. Возможно, первый вид субъективного опыта был аффективным или оценочным? Это форма опыта, имеющая правдоподобное эволюционное обоснование (Denton et al. 2009, Damasio and Carvalho 2013).

Если мы начнем с общей идеи оценки - отнесения событий к желанным или нежеланным, - то снова столкнемся с тем, что эта способность уходит далеко в историю и простирается далеко на дерево. Бактерии и растения являются оценщиками в широком смысле слова, отличая желанные события от нежеланных. Но, как и в случае с сенсорным восприятием, здесь может быть какая-то веха, вводящая своего рода оценочную обработку с правдоподобными связями с сознанием.

Один из способов развития такого взгляда - рассмотрение роли оценки в обучении. Этот