— В штаны наложили! — буркнул бородатый заречанин, кузнец, если судить по ожогам на руках и въевшимся в щеки мелким кусочкам окалины.

— Они тебе наложат! — зло ответил рыцарь с гербом Синяя Собака. Годимиру его представили как одного из немногих уцелевших панов из Ломышей. — Своих поскакали предупредить.

Стоит ли говорить, что прав оказался не кузнец, а рыцарь?

Когда появилась основная сила загорцев, они действовали на удивление слаженно. Всадники спешились, увели коней под прикрытие деревьев. Пехота выстроила телеги вне пределов досягаемости стрел с городских стен и тут же принялась что-то мастерить. Должно быть, осадные приспособления. Годимир ни разу не участвовал в штурмах крепостей ни как осаждающий, ни как защитник, но представление о таранах, осадных башнях и метательных машинах имел. Особенно его беспокоили последние. Наличие в руках загорцев «крови земли» превращало обычные требушеты в грозное оружие. Ну, положим, мощный требушет и сам по себе оружие хоть куда — каменные стены рушит, а куда уж там ошмянскому частоколу, — но, вынужденно пребывая в «гостях» у воинов Момчило Благословенного, рыцарь ничего такого, из чего можно сделать требушет, не заметил. Настоящий требушет из подручных средств не состряпаешь.

Три загорских рыцаря в сопровождении десятка легких конников направились прямиком к воротам. Над их головами трепетал алый стяг с изогнувшимся в прыжке белым горностаем — герб Жулянского королевства.

Неспешно, шагая, как на прогулке, они проследовали между мастерскими и жилищами слободских ремесленников. Остановились, не доехав десяток шагов до моста.

Ярош со своими людьми не показывался на глаза. Выжидал.

— Почтенные ошмяничи! — торжественно провозгласил возглавлявший переговорщиков незнакомый Годимиру рыцарь в черной суркотте с косой белой полосой. — Великая и непобедимая армия короля Момчило Благословенного предлагает вам почетную сдачу. Все очень просто! Ваша королева приносит вассальную присягу его величеству Момчило и вы становитесь подданными Жулянского королевства…

Конский кругляш, свежий и, по всей видимости, еще теплый, ударил рыцарю в грудь, медленно сполз, добавляя к его гербу еще одну полосу — вертикальную желтую.

Загорец брезгливо передернулся, потянулся за мечом.

— Пошел прочь! — громко проговорил пан Добрит. — Иначе следующей будет стрела, клянусь кровью Господа!

— Это ваше последнее слово? — не спешил все же уезжать загорец.

Арбалетный бельт, выпущенный, кажется, Курылой, легко чиркнул его по шлему. Рыцарь дернулся.

— Я сказал — прочь! — грозно выкрикнул Добрит.

И тут с загорца слетела показная учтивость и благородство. Он грязно выругался, упомянув матушку пана герба Ворон, развернул коня и стремглав поскакал прочь. Свита не отстала дальше, чем на конский корпус.

— Ну, сейчас начнется, — выдохнул Годимир.

— А то? — усмехнулся Добрит и пошел вдоль стены по шаткому настилу, подбадривая ополченцев.

Воины Момчило бросились к частоколу двумя отрядами, справа и слева обходя слободу. Передние тащили плетенные из лозы щиты в рост человека. Конечно, бронебойную стрелу такой не задержит, но вот срезень или охотничья застрянут. Следом за ними волокли здоровенные связки хвороста — забрасывать ров.

— Гляди, пан рыцарь! Против нашего ручейка-то! — засмеялся кузнец, тряхнул алебардой. — Ничего, пущай токмо поближе подойдут!

— Цельсь! — закричал пан Добрит на левом краю, и Годимир подхватил его команду:

— Цельсь! Бей!

Стрелы сорвались с частокола, словно стая голодных злых ос. С десяток загорцев сразу запнулись и упали. К сожалению, убитых среди них было слишком мало — человека четыре, а остальные пытались отползти к своим.

Атакующие повыше подняли щиты, прикрывая несущих хворост и лестницы.

— Бей!

Новый залп принес еще меньше успеха осажденным.

И тут среди слободских домишек то здесь, то там замелькали охотники Яроша. Стреляли они красиво — любо-дорого поглядеть. Пучок стрел в левой руке, в той же, что и кибить лука. Правая рука хватает стрелу за оперение. Рывок, кулак уже около уха, щелчок тетивы по кожаному нарукавнику, а пальцы уже нашаривают новую стрелу.

Щелк, щелк, щелк…

Стрелок скрывается за плетнем и возникает совсем в другом месте.

Снова — щелк, щелк!

— Эх, молодцы! — воскликнул рыцарь Синяя Собака. — Хоть и чернь, а все же молодцы! Нам бы таких сотню…

Загорцы не выдержали прицельной, от которой не спасали ни щиты, ни кожаные куртки, стрельбы и кинулись наутек.

Что теперь предпримет боярин Бранко?

На его месте Годимир постарался бы выбить стрелков из слободы.

Предводитель загорского войска поступил так же. Только сделал это с жестокостью, имевшей целью устрашить ошмяничей.

Поскольку малые требушеты еще не были готовы, по дороге, вливающейся в слободу, поскакали два десятка всадников. Они на ходу подхватывали из рук копошащегося на повозке человека какие-то ржаво-бурые кругляши с хорошую репку размером.

Горшки?

С «кровью земли»?

Когда первый метательный снаряд разлетелся в осколки, выплеснув текучее пламя, сомнений не осталось.

Бойцы Яроша пытались выцелить хоть кого-нибудь из всадников. Некоторым это удалось, но сухие крыши и стены домов уже разгорались весело и жарко. Дома кузнецов и бронников никто и не думал пропитывать водой, и они вспыхивали подобно соломенным снопам.

Вслед за метателями десятка два стрелков с арбалетами, на каждого по двое заряжающих, принялись бить в огонь и дым по всему, что шевелилось и пыталось спастись.

— Веревки за стену! — скомандовал Годимир. Может, кому и удастся выбраться из огненной Преисподней?

Долгое время ему казалось, что надежды напрасны, но потом вдруг из дыма появились четыре бегущие фигуры. Один сильно шатался, спотыкаясь едва ли не на каждом шагу. Он упал, не добравшись даже до рва. Остальные сходу плюхнулись в воду, с трудом выдирая сапоги из вязкого ила, перебрались под стены.

Годимир узнал бороду Яроша. Подпаленная, но все же его.

— Давай! Быстрее! — заорал рыцарь.

Еще одного охотника бельт пригвоздил к бревнам. Ярош вцепился намертво в веревку, и драконоборец, не замечая больше ничего вокруг, потянул. Руки и плечи застонали от напряжения. Вряд ли он справился бы, если бы не помощь дюжего кузнеца.

Когда Ярош перевалил через верхушку частокола, рыцарь сдавил его в объятиях:

— Живой!

— Загорцы не убили, так ты задавишь, — проворчал Бирюк. — Пусти, говорю, елкина моталка! Попали в меня.

Из спины разбойника выше правой лопатки торча стальной стержень бельта.