Тут мистер Снупи выходит на крыльцо и машет рукой – жест вполне человеческий: всё в порядке, заходите.

В домике две комнаты – одна жилая, другая подсобка. Стол покрыт клеёнкой, и пыли на ней нет. В углах не нагажено – значит военные тут давно не ночевали. Это у них коронный номер перед уходом. Но любим мы их не за это.

Ужинали не вскладчину, как принято у сталкеров, – каждый, то есть я, ел своё. Леди Рита одной рукой кормила супруга, вливая в него разогревшийся бульон из термобанки, другой вкладывала внутрь мистера Снупи какие-то кубики. Подойти поближе и увидеть физиономию бодигарда как-то не хотелось. Может, и нету там никакой физиономии, а есть просто воронка, так что я лучше посижу себе тут, у тыхому куточку, как выражается Мыло…

Вот уж Мыло не оставил бы в покое мистера Снупи – уговорил бы того саморазобраться, покритиковал дурней-конструкторов и собрал бы снова, но уже в улучшенном виде…

– Первая вахта моя, – говорю.

– В этом нет необходимости, – говорит леди Рита. – Снупи практически не нуждается в сне, так что отдыхайте спокойно, завтра будет трудный день…

Словно это она сама меня по Зоне водит! Везде эти пиндосы себя хозяевами чувствуют!

Но если представляется такая редкая возможность, сталкер засыпает мгновенно, хотя сон его чуток… Иногда слишком чуток.

Проснулся я от посторонних звуков. Звуки были знакомые, но давно забытые со студенческих времён, когда сосед по комнате под покровом ночи приводил девушку из общежития трамвайщиц – это был наш контингент. Связываться с однокурсницами считалось дурным тоном… Недвусмысленные были звуки.

Леди Рита с кем-то состояла в глубоко интимных отношениях.

Видимо, у мистера Макомбера не угасла главная мужская функция. Что ж, мужик он молодой, хоть одна радость осталась…

Я неслышно приподнялся, включил светодиодный фонарик На самую малую мощность – от спички света меньше.

Нет, мистер Макомбер сидел в своём кресле. Глаза его были открыты, и глаза эти…

Майор ВВС, герой Ирана, плакал!

Ну, тут, Печкин, у меня ум зашёл за разум и стал боязливо оттуда выглядывать.

Вряд ли леди Рита назначила свидание своему бойфренду в таком экзотическом месте для усиления чувств.

Значит, это бодигард. Значит, внедрили в него такую опцию. Модель «Железный дровосекс».

Или это вообще не машина, а человек в стальной оболочке. Причём оболочка снимается…

Проверять гипотезу мне не хотелось. Вот где пригодилась бы наша общежитская комендантша Зоя Васильевна! Она всякий разврат чуяла за версту и врывалась в оскверняемую блудом комнату, вопия: «Бордель закрывается, проституция изгоняется!»

Не моё это дело. Просто моё мнение о человеческой природе слегка ухудшилось.

А может, в подсобку пробрался кровосос и, при полном попустительстве Снупи, причмокивая, досасывает миссис Элмер Макомбер. И я слышу звуки пиршества монстра. Вот насытится он и побредёт восвояси вразвалочку…

Такой финал меня бы вполне устроил.

Думаю, что мистера Макомбера тоже.

С этой счастливой мыслью я и уснул, положив под бок свой верный АКМ. И держась за рукоятку ножа. Потому что человека нужно опасаться куда больше, чем робота.

Встали на рассвете, как и собирались.

Леди сходила до ветру на улицу, как я её ни предостерегал. Обошлось, везёт ей. Потом покормила своего благоверного и прочее, на что я смотреть не стал, тоже вышел наружу.

Эх, был бы это нормальный садовый участок в нормальном садовом товариществе! Сел бы я на крылечко, полюбовался на ровненькие зелёные грядки, а потом встал бы, лучку нащипал, редиски надёргал, соседа позвал, достал бутыль прошлогоднего вина из облепихи… Было ведь, всё было!

А теперь вокруг – пейзаж после битвы. Огород зарос всякой дурниной, плетень давно сгнил, на горизонте, в стороне города Припяти – чёрный вертикальный столб дыма, от прошлой жизни осталось только пугало, пережившее всех хозяев и постояльцев…

Или это не пугало? А если пугало, то почему на нём выгоревший камуфляж и пробитая сфера? Или это кто-то из наших так пошутковал?

Усомниться толком я не успел, потому что тяжко заскрипели доски крыльца. Я не оглядываюсь, и так всё понятно.

– Не стой тут, – говорю я Железному Робосеку. Или Дровокопу. – Проломишь крыльцо, доставай тебя потом…

Ничего не сказал Снупи, неустанный любовник, дорогой товарищ вибратор. Дождался, пока выкатится коляска, бережно опустил её на землю. Приделал, значит, господину стальные рога, а теперь заботливость проявляет…

– Значит, так, – говорю. – Выходим на рубеж города. Видите дым? Там сейчас идёт какая-то заварушка. Встревать в неё нам нет никакого резону, поэтому обойдём город вдоль окраины…

– Идти через город безопасней, – говорит леди Рита. – Наши специалисты всё просчитали. Маршрут корректируется со спутника…

– Знаете, мэм, – говорю. – Выбирайте – или я вам нужен, или я вам не нужен, коли со спутника. Сильно сомневаюсь, что спутник нам поможет в случае чего лучом лазера… Да и рентген больше нахватаемся. Нормальные герои всегда идут в обход…

Да, похоже, эти парни в Америке слишком хорошо осведомлены о наших делах…

– И ещё нам нужна «электра», – говорит леди.

– Не могу обещать, – отвечаю. – Мне лично она не нужна, и чем меньше их встретится…

– Нужна «электра», – настаивает леди.

– Тогда вперёд, – говорю.

Ещё оглянулся напоследок, а не надо бы. Потому что не торчало больше в огороде пугало камуфляжное. Не было его вовсе…

Тут меня и продрало по всей спине… Впервые за наш поход… Такие вещи спроста не случаются.

Двинулись мы обычным порядком. Я впереди, Снупи замыкающим, между нами супруги Макомбер.

Будет тебе «электра». Только ты, тётушка, мне нужна живая, пока не передашь сигнал…

Кончились огороды. Никакой живности вокруг, и это тоже нехорошо. Потому что в Зоне всё нехорошо и всякая примета – к несчастью. Или к дождю, вот как сейчас. Когда великолепный украинский чернозём превращается в гнусно чавкающую массу. Железный Дровосек словно в унты обулся – столько земли налипло ему на нижние конечности.

Хорошо бы выйти на дорогу, иначе Снупи застрянет.

Хотя чего это я о нём забочусь, о долбаном киборге?

В Зоне я и вправду сильно отстал от мировой науки с её достижениями – ежегодников не читал, специальной литературы тем паче, разве что пролистывал «Популярную механику», отобранную у кого-нибудь из нашей любознательной молодёжи.

Неужели америкосы на самом деле всадили в железку человеческие мозги?

Да и не только мозги, судя по прошедшей ночи…

Ну вот наконец и дорога – бывший асфальт, раздробленный техникой до состояния щебёнки.