В стране разразился кризис в сфере образования: китайские дети ходили в школу только для того, чтобы клеймить учителей, драться с хунвейбинами из других отрядов и валять дурака. Теперь же Мао Цзэдун решил распустить «красных охранников» и отправить их в деревни – заниматься сельским хозяйством. Такое будущее ожидало большинство провинциальной молодежи. Цинлин твердо решила избавить от него «дочерей». Используя свои связи, она смогла пристроить девочек в армию – это было доступно исключительно детям элиты. В армии Иоланда училась на танцовщицу, а Юнцзе работала в госпитале.

В сентябре 1971 года произошло очень важное событие. Маршал Линь Бяо, близкий соратник Мао Цзэдуна во времена «культурной революции», годом раньше выступивший против Мао, попытался бежать из Китая и погиб в авиакатастрофе. Мао Цзэдун за утрату доверия снял со всех руководящих постов ставленников Линь Бяо и был вынужден восстановить положение официальных лиц, подвергнувшихся репрессиям. Среди тех, кому вернули его честное имя, был Дэн Сяопин – убежденный коммунист, отказавшийся сотрудничать с Мао Цзэдуном в ходе великих чисток. Обстановка в стране постепенно приходила в норму. Высокопоставленные чиновники начали открыто называть «культурную революцию» «китайским холокостом»[609]. В этой новой атмосфере Цинлин смогла высказываться свободнее. В июне 1972 года она писала своей родственнице и верной подруге: «Хорошо, что вчера вечером я хоть немного смогла поделиться с тобой своими размышлениями. Революция действительно выталкивает на поверхность вредные элементы, но вместе с тем в жертву принесено столько хороших[610] жизней! Способных кадров!»[611] Это подчеркивание убедительнее любых слов говорит о силе ее чувств.

В последующие годы многие друзья Цинлин были освобождены из тюрем. Цинлин очень обрадовалась, когда узнала, что Израэль Эпштейн и его жена, которые по ложному обвинению провели за решеткой пять лет, отпущены на свободу. Однако она все же постаралась аккуратно уточнить у властей, позволительно ли ей общаться с друзьями так же, как раньше[612].

Она снова начала устраивать вечеринки, где собирались старые друзья, которые столько пережили и не виделись много лет. Перед приходом гостей Цинлин тщательно пудрилась и подводила брови. Некоторые вещи по-прежнему выводили ее из себя. Как-то раз близкий друг не попал к ней на ужин: ей сказали, что он болен и не сможет прийти, ему – что она больна и не сможет принять его. Красная сестра в негодовании писала этому человеку: «Нельзя так относиться к старому коммунисту, который всегда был предан партии»[613]. Цинлин долго не могла найти себе горничную, которая прошла бы проверку на благонадежность: персоналу предписывалось иметь политически приемлемое социальное происхождение. Одна из претенденток прошла эту проверку, но ее ноги были забинтованы, и женщина передвигалась с большим трудом. Цинлин возмутилась: «Мне сказали, что она из хорошей семьи. Но неужели человек должен нести ответственность за своих предков!»[614]

В январе 1976 года в возрасте семидесяти семи лет умер от рака Чжоу Эньлай. Цинлин горько оплакивала его, ведь Чжоу Эньлай продолжал помогать ей даже тогда, когда ему самому оставалось жить всего несколько месяцев. Однажды Иоланда попала в неприятную историю: ее избил человек, утверждавший, что девушка взяла у него в долг деньги и отказалась возвращать их. Цинлин схватила бумагу и ручку и написала на него жалобу властям. Узнав о происшествии, Чжоу Эньлай распорядился на неделю арестовать этого человека и заставить его принести письменные извинения. В другой раз, когда Цинлин случайно упала, Чжоу Эньлай неоднократно звонил ей, чтобы справиться о ее самочувствии[615].

Девятого сентября 1976 года умер Мао Цзэдун. Цинлин находилась в Шанхае, и о смерти Мао ей сообщили по телефону. Очевидцы вспоминали, что по лицу восьмидесятитрехлетней женщины потекли слезы. Она ничего не сказала и ни с кем не обсуждала это известие. Возможно, она опасалась, что и после смерти Мао ее письма будут проверять. Спустя месяц арестовали «банду четырех» – это была группа наиболее приближенных к Мао людей во главе с его вдовой Цзян Цин. Их обвинили во всех зверствах «культурной революции», которая теперь официально считалась законченной. Эта новость стала для Цинлин глотком свежего воздуха[616].

Красная сестра не принимала «культурную революцию», но не желала винить в ней Мао Цзэдуна. Возложить на него ответственность значило усомниться в правильности собственных решений, а это могло привести Цинлин к мысли, что вся ее жизнь была ошибкой и она пошла не тем путем. Цинлин не могла допустить этого. «Я сделала свой выбор, и я ни о чем не жалею»[617], – говорила она близким людям. Арест вдовы Мао Цзэдуна, которую Цинлин никогда не любила, превратил Цзян Цин в главного виновника всех бед страны и помог Цинлин обрести душевное равновесие.

В действительности Цзян Цин не определяла политический курс страны: как она сама утверждала, она «была собакой председателя Мао – кого он велел мне кусать, того я и кусала». В 1930-х годах Цзян Цин была актрисой в Шанхае, затем переехала в Яньань вместе с другими представителями творческой интеллигенции левых взглядов. Там Цзян Цин познакомилась с Мао Цзэдуном и в 1938 году стала его четвертой женой. С годами Мао Цзэдун заметил, насколько она злой человек, но ему нравилось давать выход ее злости. «Цзян Цин смертельно ядовита, как скорпион», – однажды сказал Мао в приватной беседе и пошевелил согнутым мизинцем, изображая хвост скорпиона[618]. Мао использовал жену в качестве локомотива «культурной революции» и доверил ей почти всю грязную работу. Он знал, как народ ненавидит Цзян Цин. Незадолго до смерти, будучи неизлечимо больным и опасаясь государственного переворота, Мао посылал своим противникам недвусмысленные намеки: «Дайте мне спокойно умереть в своей постели, а потом делайте с моей женой и ее бандой что хотите».