И теперь мне порой приходило в голову такое, о я чём раньше и подумать не могла. Я словно бы эмоционально спала, а теперь проснулась.

Постаравшись выровнять дыхание и отодвинуть разные смущающие мысли и видения до того времени, когда мы с Фрэнком останемся одни, я взглянула на него, надеясь, что моё лицо уже не пылает.

– Я рада, что у тебя, в отличие от твоих предков, есть волосы. Они такие красивые. Но вот борода тебе совсем не идёт. Она скрывает твоё прекрасное лицо. Зачем ты её отрастил?

– Я не то чтобы специально её отращивал. Просто прошедшую пару лет я жил отшельником в лесу.

– Изучал сов? – и, видя его удивлённый взгляд, пояснила: – Мне Эрик рассказывал.

– В принципе, за совами я, действительно, наблюдал. Но это так, со скуки. Хотя материала хватило на очередную докторскую для моего родственника Брендона и на парочку научно-популярных фильмов. Но они не были моей целью.

– Тогда почему ты жил в лесу?

– Я устал... – вздохнул Фрэнк и, видя моё удивление (как может устать гаргулья, которая в принципе не способна уставать?), пояснил: – Морально устал. Я был так одинок… Нет, семья у меня была, огромная семья, но... Они находили своих половинок, а я нет. Из трёх старших поколений лишь я всё ещё оставался одиноким. Мне это уже стало казаться каким-то проклятием, честное слово! Мне казалось, что вокруг меня одни лишь счастливые семейные пары. Куда бы я ни пошёл – я видел только их, и это ещё сильнее подчёркивало моё одиночество. И в какой-то момент я не выдержал. В течение недели трое из сотрудников моей компании сообщили о своих помолвках. Трое! Я имею в виду топ-менеджеров, тех, кого я знал лично. Я получил три приглашения на свадьбу сразу. И я сорвался! Бросил всё и уехал. Попросил своего племянника Гордона проследить, чтобы в моей фирме организовали совет директоров – до этого я всем управлял единолично. Теперь я лишь держатель акций – у меня более семидесяти процентов, – но и всё. В управление больше не лезу – перегорел.

– Но... как же твой племянник сумел это сделать? Ты оставил ему доверенность?

– Нет, зачем? Все были уверены, что это я.

– Да ладно! Они что, совсем слепые?!

– Солнышко, для людей мы выглядим близнецами, если захотим этого. Он просто сделал стрижку как у меня, вот и всё. Никто ничего не заподозрил. Особенно учитывая, что он был в курсе всего, и знал их всех по именам.

– Откуда?

– Я ему подсказывал. Я не мог там больше находиться, но всё же первое время руководил им.

– Точно! Ваша телепатия!

– Да. Так что Гордон всё разрулил, да и сейчас периодически заглядывает с проверками, а я забился в глухие леса северной Канады, максимально далеко от цивилизации. Я не хотел никого видеть.

– А как ты стал наблюдать за совами?

– Это произошло случайно. Однажды, бездумно шатаясь по лесу, я наткнулся на любопытную картину – под деревом сидел полуоперившийся совёнок, к нему пыталась подобраться лиса, а мать-сова пикировала на неё, стараясь отогнать. Она была совсем крохотной, таких сов я ещё не видел, но она вела себя очень смело, защищая своего ребёнка, поэтому, восхищённый её самоотверженностью, я отогнал лису, а птенца посадил обратно в дупло.

– И стал за ними наблюдать?

– Не сразу. Просто эта сова мне показалась какой-то уж слишком мелкой. И я связался с Брендоном, он доктор биологических наук. Показал ему эту сову.

– Телепатически?

– Да, конечно. У меня с собой даже мобильника не было, впрочем, зачем он мне? Брендон заявил, что нигде не нашёл никаких упоминаний об этом виде. И попросил меня вести наблюдение за этим семейством, и ещё несколькими, которых я обнаружил относительно неподалёку.

– Относительно?

– В радиусе пятидесяти миль примерно. Для меня это не расстояние, как ты понимаешь.

– И ты стал за ними наблюдать?

– А куда деваться? У нас в семье, если кто-то просит помочь – ему помогают.

– У нас тоже.

– Да, я заметил. Брендон не мог сам – у него были свои исследования, которые он не мог прервать, лекции в университете, ещё что-то. А я был свободен. Он подогнал мне кучу оборудования для всяких съёмок, несколько компьютеров, чтобы всё это обрабатывать, всякие микроскопы и пробирки. Я даже брал у этих птичек анализы.

– Кровь? – меня слегка передёрнуло – вспомнила себя на столе для препарирования.

– Пару раз. И так быстро, что они и не поняли ничего. А в основном я изучал сброшенные перья, помёт, погадки.

– Что?

– Погадка – это такой комочек из шкурок и костей грызунов, совы срыгивают то, что не переварили, ведь они заглатывают свою добычу целиком.

– Беее, – я сморщилась от отвращения.

– Полностью согласен. Но что было делать – раз уж я подрядился изучать этих крох, пришлось преодолеть брезгливость. А погадки – просто кладезь при изучении рациона птиц. К счастью это приходилось делать довольно редко, в основном я сидел в засаде с камерой, снимая их повседневную жизнь. Это оказалось довольно любопытно.

– А где же ты жил?

– Да там же и жил. Сначала под открытым небом, для меня это не проблема, потом пришлось построить землянку, в основном – чтобы прятать там оборудование и генератор.

– Генератор?

– Да. Сам-то я прекрасно обходился без электричества, но вот компьютеры...

– Погоди! Землянку? Эрик говорил про домик старателя или что-то в этом роде.

– Наверное, не хотел тебя так сразу шокировать. Да и многие старатели жили именно в землянках. Но она у меня была просторная, практически это был дом, просто более чем наполовину утопленный в землю и с крышей, покрытой мхом.

– А почему ты не построил обычный дом?

– Потому что не хотел привлекать к себе внимание людей. Это был, конечно, очень глухой «медвежий угол», но его регулярно фотографировали со спутника на предмет лесных пожаров, например, или незаконной вырубки. Дом привлёк бы внимание, моя «берлога» – нет.

– И ты так и жил там два года? Совсем без удобств? Эрик говорил, что ты мылся в реке и готовил на костре...

– Для меня это не было проблемой. Мне не нужна тёплая вода для ванны – я не мёрзну и в проруби. Мне не нужно освещение – я вижу в темноте. А еда, приготовленная на костре, словно бы вновь возвращала меня в детство – тогда в основном только так и готовили, на открытом огне. Я был там счастлив.

– И зарос, как медведь.

– Было дело. Я не видел смысла бриться и стричься – для кого? Так и вернулся в цивилизацию заросшим. Это стало уже частью меня.

– А почему ты вернулся?

– Мне сказали, что пришла моя очередь быть нянькой.

– Нянькой? Чьей?

– В данном случае – Эрика.