– Не тесно. Мне хорошо, хотя это слово слишком мелко, чтобы отразить то, что я чувствую на самом деле. Но кровать мы все равно купим. На ней будет удобнее…

– Какая многозначительная пауза… Ты имел в виду: спать?

– Конечно, спать, – он рассмеялся, – А ты о чем подумала?

– О сне… с тобой… – Катя спрятала лицо на его плече, застыла на мгновенье, а потом неожиданно скользнула губами по груди. Пробормотала очень тихо, но он все равно услышал:

– Ты вкуснее всего, что мне приходилось пробовать… – словно в подтверждение своих слов чуть прикусила кожу. И сама испугалась своей смелости.

– Милая… – он запустил ладонь в ее чуть влажные волосы, перебирая шелковые колечки. – Все хорошо?

Поднять на него глаза она не осмелилась. Так и прошептала, почти упираясь ртом в его грудь:

– Я столько всего наговорила сегодня… И сделала… И мне не стыдно… Почти…

– Котенок, люблю тебя. И больше всего на свете хочу запомнить каждое мгновенье этой ночи. Каждое твое слово. И каждое действие, за которое тебе не стыдно… Почти…

Она засмеялась: ему было слишком хорошо известно, как ее успокоить.

– Можно я открою окно? Хочу послушать море…

– Ты можешь делать все, что хочешь. Это твой дом…

Закрыла глаза на миг, вникая в эти слова. Смахнула благодарные слезы.

– Мой. И ты – мой… – повторила сказанное несколько часов назад, смакуя волнующий смысл. Поднялась с кровати, обворачиваясь покрывалом.

Он хотел удержать ткань, но остановился, задержав руку над ее плечом, так и не коснувшись. Кате ни к чему было знать о том, что от его глаз не осталось никаких секретов. Нужно время, чтобы она привыкла, насколько красива и бесконечно желанна для него. А пока… пока достаточно тонкого покрывала, так соблазнительно струящегося по ее плечам.

– Возвращайся скорее, Катюш. Не хочу, чтобы ты замерзла… – проговорил зачарованной видом сонного моря девушке.

– Ты же меня согреешь? – она скользнула на постель, удобно устраиваясь в его руках. – Как я могу замерзнуть, когда ты рядом? – позволила отбросить ненужную ткань, прижимаясь к нему еще сильнее.

Наверное, она все же спала, не боясь осеннего холода. Одеялом были теплые объятья, желанные, надежные и долгожданные. Ее самая величайшая драгоценность, сотканная из ставших реальностью надежд. И тихие, невесомые шаги зазвучали именно там: в ее сне. Не иначе…

В глубине ночного сада Катя увидела женщину, черты лица которой почти стерлись из памяти. Но узнала, безошибочно угадывая в причудливо сплетенных тенях родное лицо. Хотела позвать, броситься вниз, но остановилась прежде, чем это решение созрело в сознании. Поняла, что сквозь пелену времени ей не докричаться. Не догнать. И лишь сильнее прижалась к мужу, вслед за ней поднявшемуся на постели. Смотрела сквозь слезы, застилавшие глаза, не в силах пошевелиться. Этот сон наконец-то пришел в ее жизнь, именно сегодня, очередным волшебным подарком…

А в уснувшем саду, на кромке несоприкасающихся миров застыла другая женщина. Улыбаясь. Она понимала, что ждет ее девочку впереди. Слышала топот детских ног и звонкий смех, колокольчиками разлетающийся по дому. Знала о днях, напоенных любовью, уютных вечерах в кругу друзей, ночах, которых всегда будет мало, пропитанном страстью воздухе, шепоте губ, произносящих самые главные слова.

Видела мужчину, одинокого, избитого жизнью, поседевшего до срока. Еще было далеко до того дня, когда он остановится у ворот этого дома, застынет в немой тоске, боясь нажать на звонок. И преградой перед ним станет не дверь, готовая поддаться от одного движения, – неверно прожитые годы, горькие, бессмысленные, пустые, как его сердце.

Но хрупкой девушке, оберегаемой нежными и надежными объятьями мужа, все это знать было не обязательно. Придет время – и сама судьба откроет ей свои тайны. А пока ночной ветер донес до ее слуха лишь тихие слова, почти сливающиеся с шелестом вековых деревьев: «Все будет хорошо, пташенка. У вас все теперь будет хорошо…».

Катя откинулась на плечо самого дорогого человека, чувствуя прикосновение горячих губ, стирающих с висков непрошенные слезы.

– Она мне снится, Кир?

– Я не знаю, котенок… Если это и сон, то один на двоих…

И он еще крепче прижал к себе любимую женщину, наблюдая вместе с ней, как тает в предрассветном сумраке призрачный силуэт.

Семь лет спустя

Кирилл вышел из машины, благодарно кивнув Мирону.

– Спасибо, что встретил.

– Было бы за что… Рад оказаться полезным. Ладно, отдыхай, я исчезаю… Вряд ли Катя одобрит, что от нее скрыли твое возвращение.

– Она уже должна спать, причем давно.

Мирон усмехнулся, взглянув на их окно в спальне.

– Разве что при свете…Не удивлюсь, если она обо всем догадалась и теперь ждет тебя.

При этих словах Кирилл еще сильнее заторопился домой. Жена несомненно ждет, хотя, скорее всего, не рассчитывает на его приезд этой ночью.

Как же он безумно соскучился без нее, без Темки, без уютного тепла, наполняющего жизнь полнотой. Будто провел вдали целый год, а не каких-то десять дней.

Заглянул в комнату сына, уснувшего в обнимку с огромным плюшевым медвежонком. Поцеловал пухлую щечку и смешно сопящий носик. Кажется, мальчишка умудрился вырасти за время его отсутствия. Провел ладонью по шести зарубкам на косяке двери. Завтра надо будет обязательно измерить рост…

В спальне действительно горел свет. Не выключив ночник, Катя уснула, уткнувшись в подушку на его стороне кровати. Кирилл улыбнулся, узнавая длинные рукава собственной рубашки, выглядывающей из-под одеяла.

Она так и не научилась спать в пижамах. Рядом с ним вообще не было необходимости в какой-либо одежде, потому что любая ткань мгновенно становилась лишней, мешая насладиться неповторимой близостью. А во время редких командировок облачалась именно в его одежду, и никакие слова не могли ее переубедить.

Хотя… Кирилл не сильно и старался это сделать. Понимал, как она скучает. Ждет звонков или разговоров по скайпу. Как и сейчас. Заметил горящую иконку на включенном ноутбуке: сколько раз за вечер Катя пыталась с ним связаться, не догадываясь даже, что он решил не дожидаться окончания конференции и уехал на день раньше, чтобы поскорей оказаться дома?

Словно ощутив его присутствие, она вздохнула и открыла глаза. Моргнула несколько раз, прогоняя остатки сна. Потянулась к нему.

– Ты настоящий?

Мужчина рассмеялся.

– Очень на это надеюсь.

Кивнула.

– Тогда у тебя проблемы. Я звонила раз двадцать. Писала. Темка проторчал у экрана целый час в надежде поговорить с тобой.

– Чем мне искупить свою вину?