– Верховный жрец уже принес в жертву двух лордов, – говорил кто-то на языке сель. – Все ищут этих чужаков. Говорит, Великий Дом явил свою волю на алтаре. Он требует немедленных действий. Его тени никогда не вмешивались в дела смертных, а тут сам видишь.

– Чужаки, – усмехнулся его собеседник. – Ты их хоть видел?

– Хватай всех и тащи в храм, там разберутся, – произнес первый и добавил другим тоном: – Гонец бежит.

Я приподнял голову и увидел двух гвардейцев Великого Дома. Я вспомнил их герб, увиденный ранее при осаде замка Бурбурки, – две ладони, держащие чашу с древом. Это были гвардейцы. Только сейчас удалось внимательно рассмотреть странное оружие этих воинов. То, что я поначалу принял за прозрачную перчатку, на деле оказалось самым настоящим живым существом, таким как крабы. Существо было размером с небольшую сковороду и походило на обычного речного рака, вцепившегося в правый наплечник воина всеми лапами и шевелящего длинными усами, как антеннами. Одна его клешня, чрезмерно увеличенная, непостижимым образом сливалась с рукой гвардейца, другая, маленькая, свободно свисала у самого горла человека.

К ним подбежал запыхавшийся нарони. Он поклонился и заговорил:

– Ваше благородие, чужаки где-то рядом. Следопыты прошли по их следам. Следы обрываются на реке Мии-Руть-Ли. Старший думает, что чужаки пошли вверх по течению, стараясь обойти священный город по кромке льдов.

– Почему он так решил? – надменно спросил один из гвардейцев.

– Так вниз по течению море. Они сами себя в ловушку загнали бы.

Я усмехнулся, так как именно в ловушку мы себя и загнали. Тогда, когда согласились на поход. Но ничего, пусть побегают, поищут.

Один из гвардейцев выругался и пошел в сторону города. Второй еще немного постоял, а потом плюнул на песок и пошел следом. Нарони с какой-то тоской проводил их взглядом и направился в противоположную сторону.

Я осторожно встал, но быстро лег обратно. По дороге шел краб. Существо встало ровно там, где до этого стояли воины. На несколько минут оно замерло неподвижно, как полупрозрачная статуя, внутри которой шевелились непонятные вакуоли и ритмично дергались внутренние органы, едва различимые на просвет, а затем уперлось в песок клешнями. Краб поджал почти все ноги, кроме задних, и стало видно, что он меняется. Самая задняя пара конечностей увеличивалась, а остальные вовсе исчезли. Лапы его с хрустом переламываемых веток и хлопками пузырчатой пленки подтянулись под середину туловища, отчего он стал похож на какого-то робота на страусино-членистых конечностях. Когда метаморфоз завершился, краб оторвал клешни от песка и остался стоять только на двух ногах, а потом зашагал, плавно набирая скорость. К концу видимого мной участка дороги он уже бежал во всю прыть.

Я покачал головой, так как такого сюрприза не ожидал, и, осторожно перебегая от дерева к дереву, отправился к месту нашей стоянки. Забавно, наверное, выглядит скачущий туда-сюда куст.

Когда я прибыл на место, то с трудом сообразил, где находятся машины. Заклинание невидимости надежно их прятало, а прозрачная, постоянно меняющаяся и журчащая поверхность воды довершала дело. Члены моей команды развернули палатку среди деревьев, и она тоже попадала под чары, к тому же они понасоздавали мороков кустов столько, что со стороны это место казалось сплошными непроходимыми колючими зарослями.

– У круглого озера. Там будет точка выхода, – произнес Мефистофель, возникнув как чертик из табакерки у меня за левым плечом, отчего я вздрогнул и чуть не ударил беса фокусным импульсом.

– Не надо так делать.

– Обделался? – с ехидцей спросил бес. – Ничего, главное не привыкать, а то втянешься и начнет нравиться.

Я вздохнул и пошел в палатку.

Сразу бросился в глаза Сорокин, который, часто дыша, сидел на брезентовом полу и с какими-то дикими глазами и кривой улыбкой раскрашивал снятые с БМП Луники черепа синей краской под гжель. Сзади к нему прижалась Света, обняв и положив ему голову на плечо.

– Забавная шлюшка, – произнес бес, за что удостоился полного ненависти взгляда.

– Выкинь ты этого уродца, – произнесла со своего места Ангелина.

Я, проигнорировав совет, перевел взгляд на понурого деда и спящую у него под боком Ольху в личине кошки. Домовой тяжело вздохнул, а я бегло взглянул на лежащую с краю Белкину и лишь потом спросил:

– Оксана где?

– В речке между машин тонет. Она по воде стосковалась, – ответил домовой, прижимая к себе какую-то щепку и поглаживая кошку.

– Береста?

– Гербарий собирает.

– Понятно, – кивнул я, а потом устало сел на пол и посмотрел на Ангелину: – Рассказывай.

– А я что? – спросила Ангелина.

– Ох, ни хрена себе! Ты же ангел как бы, да еще и мой хранитель. Я, между прочим, об этом не знал. Колись давай, падшая.

– Что рассказывать? – закусив губу, произнесла она.

– Все по порядку. Для начала: сколько тебе лет?

– Пассивных или активных?

– Мы о возрасте разговариваем или об ориентации? – съязвил я. – Лет сколько?

– Одиннадцать тысяч, но я большую часть времени после изгнания провалялась в депрессии в режиме ожидания. Так что фактически всего двадцать с лишним. Люцифер ставку на наивную молодь сделал и темных богов. Я несколько раз выходила из режима ожидания, и все. Последний раз это было два года назад, как раз когда блокаду колдовства сняли. Я всегда прошение о помиловании отправляла. Приходил отказ, и я снова в спячку погружалась.

– Дай угадаю. А тут тебе условия поставили, и ты ринулась их исполнять.

– Да, – насупилась Ангелина. – Условие простое. Помогаю по мере возможности не подохнуть, а после твоей смерти меня рассматривают на аттестационной комиссии. В идеале ты умираешь в постели, в преклонном возрасте.

– И за что такая честь? Я что, избранный? Как Нео в «Матрице»?

– Не обольщайся. Я одна из тридцати тысяч. Ты не избранный, ты маленький пунктик в отчете и строчка в громадном списке.

Крякнул дед Семен, привлекая к себе внимание:

– Я так разумею, это простой и проверенный временем выход. Дабы эти падшие не переметнулись к ворогу, их нужно к делу пристроить, да еще и пряником сладким помахать перед носом. Я бы тоже так сделал.

– Политики, твою мать, – сплюнул я на землю. – У меня в отряде восстания не будет, терминаторша хренова?

– Нет, – покачала головой Ангелина, – я домой хочу, очень сильно хочу.

– Хорошо, и с этим разобрались. У кого-нибудь еще сюрпризы есть?

– Нет, – почти хором отозвалась команда.

– Тогда ставлю задачи. Володя, ты отвечаешь за «Урал», пока Ангелина не поправится. Дед, ты ухаживаешь за Бельчонком. Ангелина поправляется и занимается грузовиком дальше. Света – по плану. Всем все понятно?