из 1207 кораблей. Однако из этих кораблей только 207 были быстроходными, а значительная часть представляла собой транспортные суда. Из этих судов около трехсот были выставлены греками, жителями Малой Азии и островов.

Итак, Ксеркс по всем расчетам мог, по-видимому, быть уверен в полной победе. В Греции, наоборот, царило глубокое уныние. Значительнейшие из греческих государств (если не считать Спарты и Афин) — Фессалия, Беотия, Аргос — признали верховное господство персов; Керкира с ее большим флотом держалась выжидательной политики и готова была присоединиться к тому, кто возьмет верх; сицилийские греки не могли прийти на помощь, так как им угрожали карфагеняне, и, наконец, даже в тех государствах, которые решили вести войну, существовало сильное персофильское течение. Простой народ в большинстве этих городов был против войны с персами: «отказавшие персам в земле и воде были в большом страхе, потому что в Элладе не было достаточно большого числа кораблей для того, чтобы выдержать нападение врага, ибо широкие массы населения не желали вести войну и сильно сочувствовали персам» (Геродот). Исключение составляли, вероятно, лишь приморские города, жившие ввозным хлебом, — здесь народные массы были кровно заинтересованы в победе над персами.

Навстречу персам весной 480 г. вышло союзное греческое войско. Оно двинулось в Фессалию. Фессалийцы не решились оказать ему сопротивление и обещали оказать грекам поддержку, если тем удастся помешать персам вторгнуться в Фессалию. Союзное войско заняло первоначально Темпейский проход, ведший из Македонии в Фессалию; однако вскоре обнаружилось, что эти позиции грекам не удастся защитить, и пришлось отступить к Фермопильскому проходу, отделявшему Фессалию от южной Греции. Тем самым вся Фессалия с ее плодороднейшими пашнями и пастбищами была отдана во власть персов, а фессалийская конница — лучшая конница во всей Греции — усилила персидскую армию.

Фермопильский проход был проходом, наиболее удобным для обороны во всей северной Греции. Высокие горы здесь круто опускаются почти к самому берегу моря, оставляя лишь узкую дорожку для передвижения. Если занять высоты, то можно сделать невозможным проход армии, как бы многочисленна она ни была. Поэтому здесь численность греческих войск не имела большого значения: проход был занят греческой армией только в семь тысяч человек, из которых четыре тысячи — жители средней Греции. Лучшим отрядом в этом войске был отряд из трехсот спартиатов, руководимый царем Леонидом, бывшим в то же время начальником всего войска. Неподалеку от этой сухопутной армии у северной части острова Евбеи, у так называемого мыса Артемисия, расположился и греческий флот; этот флот должен был действовать координирование с сухопутной армией: Спарта не могла не понимать, что единственный шанс на победу давало наличие у греков сильного флота; надежд на победу на суше было чрезвычайно мало. Соответственно этому был построен и весь план борьбы. Начальником всего флота был спартанец Еврибиад, но большую роль играл и командующий афинской эскадрой Фемистокл, так как из 271 триэры, находившейся здесь, 127 были афинские. Персидский флот, прибывший сюда же и расположившийся к северу от афинян в Пагасейском заливе, был значительно многочисленнее несмотря на то, что уже на пути сюда он сильно пострадал от бури. На случай неудачи 53 афинских корабля были оставлены в Еврипе; они должны были в случае нужды прикрывать отступление флота. Персы, желая лишить греков возможности отступления, послали 200 кораблей для обхода вокруг Евбеи, чтобы напасть на греков с тыла. Однако этот отряд был разбит бурей. Эллины ввиду своей малочисленности не решались нападать на персов, но при попытке напасть на греков персам пришлось отступить назад с большим уроном. Таким образом, битва, продолжавшаяся три дня, не дала никакого результата, хотя греки и считали себя победителями; во всяком случае о том, чтобы подойти с моря к Фермопилам и оказать помощь сухопутному войску, не могло быть и речи. Точно так же и позиция у Фермопил не дала возможности задержать персидское войско: кроме Фермопильского прохода, через горы вели тропинки.[175] Через несколько дней после безуспешных попыток прорваться через Фермопильский проход персам удалось обойти расположение греков по горным тропинкам и зайти им в тыл. Дальнейшее сопротивление было бесполезно. Однако по спартанскому закону воин не мог ни при каких обстоятельствах оставить место, на котором он стоит, и отступить. Спартанцы, нарушившие этот закон, носили презрительную кличку «задрожавших» (tresantes); они были предметом всеобщих насмешек и лишались политических прав. Поэтому царь Леонид отпустил всех своих союзников (только феспийцы добровольно остались с ним) и решил бороться с персами до последнего издыхания. Лишь ценой огромных потерь персам удалось, наконец, перебить спартанцев до последнего человека и проложить себе дорогу через Фермопильский проход. Моральное впечатление, произведенное этим подвигом, было громадным. Впоследствии Симонид начертал на могиле погибших при Фермопилах следующие слова:

О чужестранец, поведай спартанцам о нашей кончине:

Верны законам своим, здесь мы костьми полегли.

После того как персы прошли через Фермопилы, дальнейшее пребывание греческого флота у Артемисия стало лишенным смысла и даже вредным. Флот поспешно двинулся через Евбейский пролив к Аттике. Теперь вся средняя Греция вплоть до Коринфского перешейка оказалась открытой для нападения персов. По-видимому, Дельфийский храм открыто выразил свои персофильские тенденции; этим, может быть, и объясняется то, что огромные сокровища его не были разграблены персами.[176]

Афины в это время еще не были соединены стенами с гаванью. Не существовало такой силы, которая могла бы помешать персам подойти к Афинам и обложить их со всех сторон, а в этом случае афиняне были бы обречены на голодную смерть. Поэтому афинянам ничего не оставалось, как покинуть свой город: все мужчины, способные к сопротивлению, должны были отправиться во флот и в армию, а женщины, дети, старики и рабы — частью на Саламин, частью на Эгину, частью в Трезену на Сароническом заливе, бывшую с незапамятных времен в дружбе с Афинами. Можно себе представить, какое горе причинила аттическим крестьянам необходимость бросить на разорение персам дома, поля и взращенные с таким трудом виноградники! Однако это выселение происходило без паники, в образцовом порядке. Ареопаг взял на себя руководство им, выдавая каждому 8 драхм на пропитание, и следил за посадкой на суда. И здесь, по-видимому, руководящую роль играл Фемистокл, бывший в это время одним из членов ареопага. Мы уже говорили, что Дельфийский оракул советовал афинянам спасаться за «деревянными стенами»; выше мы указали, какой смысл имело это изречение. Фемистокл истолковал его в том смысле, что греки должны сразиться с персами на кораблях; группа афинских старцев поняла