направились к своим лошадям. Они перебрались через речку, поехали по тому ее берегу, на котором стоит Стадный Холм, доехали до конца долины и остановились в горах, возле Перевала Ястребиной Долины. Найти их там можно было, только подъехав к ним вплотную.

Хёскульд проснулся этой ночью в своем дворе еще до полуночи и разбудил домочадцев.

– Я хочу рассказать вам свой сон, – сказал он. – Мне приснилось, будто из дому вышел медведь, да такой большой, что другого такого не сыскать. За ним послушно бежали два пса. Медведь направился в Хрутов Двор и вошел в дом. Тут я проснулся. Хочу теперь спросить вас, не бросилось ли вам что-нибудь в глаза в том высоком человеке, который заезжал сюда.

Один из его людей сказал:

– Я заметил под рукавом у него золотую оторочку и красную ткань. А на правой руке у него было золотое запястье.

Хёскульд сказал:

– Это дух-двойник Гуннара с Конца Склона. Только теперь я сообразил это. Надо поехать в Хрутов Двор.

Так они и сделали. Они вышли все, поехали в Хрутов Двор и постучали в дверь. Вышел человек и впустил их. Они сразу же вошли. Хрут еще лежал в своей спальной каморке и спросил, кто приехал. Хёскульд назвал себя и спросил, не гостят ли в доме чужие. Тот отвечает:

– Хедин Торговый здесь.

Хёскульд говорит:

– Нет, этот человек пошире в плечах. Наверное, это Гуннар с Конца Склона.

– Тогда ему удалось провести меня, – говорит Хрут.

– Что же произошло? – спрашивает Хёскульд.

– Я научил его, как возобновить тяжбу Унн, и сам вызвал себя на суд, а он повторял вслед за мной. Теперь он воспользуется этим, чтобы начать тяжбу, и это будет его право.

– Тебя обвели вокруг пальца, – говорит Хёскульд. – Наверное, Гуннар не сам придумал все это. Должно быть, это придумал Ньяль, потому что нет ему равных по уму.

Стали они искать Хедина, но того уже и след простыл. Тогда они собрали людей, три дня разыскивали его, но не нашли. Гуннар поехал на юг, в Ястребиную Долину, и дальше на восток через перевал, а затем на север, к Каменистой Пустоши, и, наконец, вернулся домой. Он встретился с Ньялем и сказал ему, что все удалось.

XXIV

Гуннар поехал на альтинг. Хрут и Хёскульд также поехали на тинг, и с ними много народу. Гуннар начал тяжбу на тинге и назначил соседей[205], которые должны были вынести решение. Хрут и его люди хотели было силой помешать ему, но не решились. Затем Гуннар обратился к суду людей с Широкого Фьорда и предложил Хруту выслушать его присягу в том, что он будет честно вести дело, а также выслушать его иск и все доказательства. Затем он принес присягу, изложил свой иск и попросил свидетелей подтвердить, что вызов на суд был произведен правильно. Ньяля при этом не было. Наконец Гуннар предложил ответчику защищаться. Хрут назвал своих свидетелей и объявил тяжбу несостоятельной.

– Гуннар, – сказал он, – упустил три свидетельства, которые должны были быть выслушаны на суде: первое – об объявлении у супружеского ложа, второе – об объявлении у дверей дома и третье – об объявлении на Скале Закона.

В это время на суде появился Ньяль и сказал, что может еще спасти дело, если они хотят, чтобы тяжба продолжалась.

– Не хочу, – сказал Гуннар. – Я намерен предложить Хруту то же, что он предложил моему родичу Мёрду. Хрут и Хёскульд, вам слышно меня?

– Слышно, – сказал Хрут, – чего ты хочешь?

Гуннар сказал:

– Пусть присутствующие будут свидетелями, что я вызываю тебя, Хрут, биться со мной на поединке сегодня, на острове, что неподалеку здесь, на Секирной Реке. А если ты не хочешь биться со мной, то должен сегодня же выплатить все сполна.

И Гуннар ушел с суда со всеми своими спутниками. Хёскульд с Хрутом также ушли к себе, и больше не было ни обвинения, ни защиты по этому делу.

Войдя к себе в землянку, Хрут сказал:

– Никогда еще не бывало, чтобы меня вызывали на поединок, а я уклонялся.

– Ты, я вижу, собираешься принять вызов, – сказал Хёскульд, – но послушайся моего совета и не делай этого, потому что если ты станешь биться с Гуннаром, то тебе придется не лучше, чем пришлось бы Мёрду, если бы он стал биться с тобой. Лучше нам вдвоем выплатить Гуннару все деньги.

Затем они спросили своих людей, какую долю они согласны внести. Те ответили, что внесут столько, сколько Хрут захочет.

– Пойдем тогда к землянке Гуннара, – сказал Хёскульд, – и выплатим все сполна.

Они пошли к землянке Гуннара и вызвали его. Он вышел и стал в дверях землянки. Хёскульд сказал:

– Принимай деньги.

Гуннар сказал:

– Выкладывайте. Я готов принять их.

Они выплатили ему все деньги сполна. Тогда Хёскульд сказал:

– Не заслужил ты этих денег, и не будет тебе от них проку.

– Будет прок, – сказал Гуннар, – потому что иск был справедливый.

Хрут ответил:

– Ты еще поплатишься.

– Чему быть, того не миновать, – ответил Гуннар.

Хрут с Хёскульдом ушли к себе в землянку. Хёскульд был очень возмущен.

– Неужели, – сказал он, – Гуннар так и не поплатится за эту проделку?

– Конечно, поплатится, – сказал Хрут, – но это будет не наша месть и не наша слава. Скорее всего, он еще подружится с нашей родней.

На том разговор их кончился.

Гуннар показал Ньялю деньги.

– Повезло, – сказал тот.

– Все благодаря твоей помощи, – сказал Гуннар.

Люди разъехались с тинга по домам, и Гуннару эта тяжба принесла большую славу. Он отдал Унн все деньги и не пожелал ничего оставить себе, сказав лишь, что она и ее родичи, по его мнению, отныне обязаны ему больше, чем кому-либо другому. Она сказала, что так оно и есть.

XXV

Жил человек по имени Вальгард. Он жил в Капище у Кривой Реки. Он был сыном годи Ёрунда, внуком Храфна Глупого, правнуком Вальгарда, праправнуком Эвара, а Эвар был сыном Вемунда Речистого, внуком Торольва Носатого с Заливов, правнуком Транда Старого, праправнуком Харальда Боезуба и прапраправнуком Хрёрека Метательное Кольцо. Мать Харальда Боезуба была Ауд, дочь Ивара Приобретателя и внучка Хальвдана Храброго. Вальгард, по прозванию Серый, был братом Ульва Аургоди, от которого пошли люди с Мыса. Ульв Аургоди был отцом Сварта, дедом Лодмунда, прадедом Сигфуса и прапрадедом Семунда Мудрого. От Вальгарда же произошел Кольбейн Младший.

Братья, Ульв Аургоди и Вальгард Серый, поехали сватать Унн, и она вышла замуж за Вальгарда, не посоветовавшись ни с кем из своих родичей. Этот брак не понравился Гуннару и Ньялю,