чтобы выйти на железную дорогу у Канска и там соединиться с колонной Сахарова. Этот путь длиной 105 км по таежной порожистой реке, покрытой снегом по колено, на протяжении 90 километров не имел никаких жилищ, кроме нескольких охотничьих избушек. Во многих местах лед реки Кан подтаивал из-за незамерзающих горячих источников, что при 35‐градусном морозе создавало многочисленные полыньи. 10 января Каппель провалился в одну из полыней, однако никому об этом не сказал. Только через день, в деревне Барга, генерал был осмотрен врачом. Врач констатировал обморожение ступней обеих ног и начавшуюся гангрену. Ампутация части левой ступни и пальцев правой была проведена простым ножом без анестезии. К тому же Каппель тогда сильно простудился, и простуда быстро перешла в воспаление легких.

24 декабря началось восстание гарнизона Иркутска. 5 января власть здесь перешла к эсеровско-меньшевистскому Политцентру. 15 января в Иркутске адмирал Колчак и золотой запас были выданы чехами эсеро-меньшевистскому Политцентру, против чего не протестовал дававший гарантии безопасности Колчаку командующий союзными войсками французский дивизионный генерал Морис Жанен, которому Чехословацкий корпус формально подчинялся. В противном случае красные партизаны угрожали взорвать Круго-Байкальские тоннели и парализовать тем самым эвакуацию чехословацких эшелонов. Колчак отрекся от звания Верховного правителя России еще 4 января, передав его Деникину. 22 января каппелевцы выбили красных повстанцев и партизан из Нижнеудинска.

21 января Каппель передал командование Войцеховскому, но об этом назначении было объявлено только после смерти Владимира Оскаровича. 23 января умирающий Каппель руководил совещанием в Нижнеудинске, на котором было решено ускорить движение войск к Иркутску, взять его с ходу, освободить адмирала Колчака и отбить золотой запас, после чего установить связь с контролировавшим Забайкалье атаманом Григорием Семеновым и создать новый антибольшевистский фронт. Каппель продиктовал обращение к сибирским крестьянам, в котором, в частности, говорилось: «За нами с запада подвигаются советские войска, которые несут с собой коммунизм, комитеты бедности и гонения на веру Иисуса Христа. Где утверждается советская власть, там не будет трудовой крестьянской собственности, там в каждой деревне небольшая кучка бездельников, образовав комитеты бедноты, получит право отнимать у каждого все, что им захочется. Большевики отвергают Бога, и, заменив Божью любовь ненавистью, вы будете беспощадно истреблять друг друга. Большевики несут вам заветы ненависти к Христу, новое, “красное” Евангелие, изданное в Петрограде коммунистами в 1918 году…» Никакого эффекта это обращение не имело. Крестьяне Сибири не собирались вступать в гибнущую белую армию.

24 января началось наступление каппелевцев на Иркутск. 26 января на железнодорожном разъезде Утай Каппель умер от воспаления легких в румынском эшелоне, следовавшем вместе с чехами. Генерал Викторин Молчанов полагал, что Каппель «был хорошим полевым командиром, но у него не было времени (и он не хотел тратить время) на другие вещи. Но на такой высокой должности, как командир корпуса, нужно уделять много внимания и таким вопросам, как снабжение, транспорт и так далее, чего Каппель не любил делать. Он был прежде всего настоящим боевым начальником на передовой. Я понял также, что Каппель не любил держать около себя очень деятельных людей. Мне кажется, что он все время хотел быть в гуще событий и все хотел делать сам. Я думаю, что он в некоторой степени способствовал тому, чтобы в его ближайшем окружении были никчемные люди».

30 января после упорного боя части 2‐й армии Войцеховского овладели станцией Зима под Иркутском, обороняемой красными партизанами. Боеспособных частей у каппелевцев осталось мало, при подсчете сил на совещании старших начальников у Войцеховского, оказалось, что в бой могут быть брошены лишь 6 тыс. штыков. Не позднее 24 января Ленин отправил председателю Революционного совета 5‐й армии, председателю Сибирского ревкома Ивану Смирнову, следующую телеграмму:

«(Шифром.) Склянскому.

Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: “Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин”. (Подпись тоже шифром.)

1. Беретесь ли сделать архинадежно?

2. Где Тухачевский?

(Тухачевский 24 января был назначен временно исполняющим обязанности командующего Кавказским фронтом, так что записка, содержащая вопрос о местопребывании Тухачевского, не могла быть написана позднее этой даты, т. е. почти сразу после передачи Колчака Иркутскому политцентру 15 января и, возможно, уже после передачи власти Политцентром большевистскому Военно-революционному комитету 21 января. – Б. С.)

3. Как дела на Кав. фронте?

4. В Крыму?

(Написано рукой тов. Ленина.)

Январь 1920 г.

Верно». (Из архива тов. Склянского.)

Таким образом, Ленин санкционировал расстрел Колчака еще до приближения каппелевцев к Иркутску, причем приказал сделать это от имени местных властей и под предлогом угрозы освобождения адмирала каппелевцами. Колчак и Виктор Пепеляев были расстреляны 7 февраля 1920 года. По справедливому мнению генерала Филатьева, если бы Колчак отрекся от власти, но остался бы при армии, то он бы уцелел.

Узнав о расстреле Колчака, генерал Войцеховский не стал штурмовать Иркутск. Филатьев вспоминал: «В Иркутске красных почти не было – они ушли накануне – и город можно было взять с любой стороны, но на совещании начальников начальник Воткинской дивизии, генерал Молчанов, заявил: “Войти в город мы, разумеется, войдем, а вот выйдем ли из него, большой вопрос, начнется погром и грабеж, и мы потеряем последнюю власть над солдатом”. Это мнение было решающим, и в ночь с 7 на 8 февраля обошли город с юго-западной стороны. Красные послали вдогонку несколько артиллерийских выстрелов, и тем дело кончилось». Но главную роль в решении Войцеховского не брать Иркутск, возможно, сыграла позиция командования Чехословацкого корпуса, категорически возражавшего против захода каппелевцев в Иркутск. С чехами Войцеховский сражаться не хотел и не мог.

Каппелевцы двумя колоннами обошли город и направились в поселок Большое Голоустное. Планировалось оттуда перейти Байкал и достичь станции Мысовая Забайкальской железной дороги. Там каппелевцев уже должны были ожидать войска атамана Семенова и санитарные поезда. 11 февраля первой по льду Байкала пошла Ижевская дивизия. В течение нескольких дней все каппелевцы перешли Байкал. Байкал перешло 30–35 тыс. человек, включая беженцев, раненых и больных. Остальные отстали по дороге или погибли от холода, болезней и в боях с партизанами. В Мысовой оставили раненых и больных, а остальные участники похода прошли еще 600 км до Читы, куда прибыли в начале марта 1920 года. Каппелевцы с учетом тех, кто добрался до Забайкалья в марте – апреле, усилили армию Семенова примерно на 20 тыс. штыков.

Генерал Филатьев считал, что несправедливо сравнивать Сибирский ледяной поход с Корниловским ледяным походом: «Наше положение было неизмеримо легче корниловского,