— Достаточно, чтобы осознать, что нижнее белье тоже нужно было покупать, — совершенно серьезно ответил он.

Придерживая платье на груди, я очень решительно приблизилась к зломордому и боднула его, надеясь, что он сейчас все поймет и извинится.

— Сень, с приступами неконтролируемой агрессии надо что-то делать, — признался он, не проникнувшись моим негодованием.

— Она контролируемая. И я бы тебя сейчас с удовольствием поколотила, но руки заняты, — повернулась к нему спиной и потребовала, — застегни.

— А зачем мне освобождать тебе руки? — с любопытством поинтересовался он, — лично меня все устраивает.

Обнаженной спины коснулись теплые пальцы, едва ощутимо прошли по выпирающим под кожей позвонкам.

Я выпрямилась, осознала свою ошибку и попыталась отойти. Но только попыталась.

Раньше обниматься с Асвером было приятно, потому что объятия его дарили покой, сейчас я только острее беспокойство почувствовала.

— Руки убери!

— Ну кто же так просит о чем-то любимого мужа? — осуждающе спросил он, мягко коснувшись губами виска.

— Окстись, зломордый, какая может быть связь между тобой и любимым мужем? — нервно спросила я, морально готовясь к самому страшному. И самое страшное не заставило себя ждать.

— Очень странно это слышать, особенно в свете последних событий.

Тепла его рук я не чувствовала благодаря плотной ткани корсажа, зато спина у меня была не защищена и отчетливо ощущала и исходящее от зломордого тепло, и стук его сердца. Сильный и почему-то быстрый. И спокойствия мне это не прибавляло. Даже наоборот, побуждало сопротивляться, пытаясь получить свободу.

— Видишь ли, Сенечка, из надежного источника мне стало известно, что я, оказывается, очень даже любимый муж, а ты, по неясным причинам, пытаешься ввести меня в заблуждение.

Надежный источник его я знала. И уже успела пожалеть, что вообще о зломордом сегодня вспомнила. Особенно в такой ненадежной компании. Вириэль нужно было дождаться и ей поплакаться. Уж она бы точно никогда меня Асверу не сдала.

— И что теперь? — Опровергать что-то я не стала, бесполезное это занятие. У меня были дела поважнее, например справиться с расшалившимся сердцем, которое упорно пыталось пробить себе путь на свободу, проталкиваясь вверх по горлу.

— А теперь нас ждет что-то вроде «и жили они долго и счастливо», а если ты сейчас это платье снимешь, то жить мы будем очень счастливо.

Когда удерживающие меня руки переместились на плечи, стягивая платье, я не заметила, но сопротивляться стала активнее.

— Прекрати немедленно! — возмущенный возглас, который я планировала, на деле оказался полузадушенным сипом. В висках быстро стучал пульс.

И он прекратил. Платье стянуть не пытался, развернул к себе лицом и пробормотал:

— Ах да, признание. Ты же не сообразительная и очевидных вещей не понимаешь.

— Закончил свое признание? — Хотелось плакать. Вот просто сесть прямо тут, посреди комнаты, и разревется.

Мира ему меня сдала, а он на радостях сначала раздеть попытался, а потом вообще обзываться начал.

— Сень, прости, я не то хотел сказать. Просто…

Зломордый замялся, подбирая слова. Думал он долго и мучительно. А я не мешала, наслаждаясь напряженным выражением на его наглой морде. Поразительное дело, но зрелище это помогло немного справиться с паникой.

— Помнишь наш спор? Ты ночуешь на кладбище, я прекращаю тебя донимать? — начал он издалека.

— Помню, — хотелось бы еще добавить, что такое забыть невозможно, но выдать такую длинную речь у меня вряд ли вышло бы. И я не стала даже пытаться.

— Тогда-то я и понял, что ты мне не просто нравишься, что извожу я тебя не потому, что пытаюсь обратить на себя твое внимание, но потому, что я тебя люблю, а тебе все равно. Осознал это, когда увидел тебя, от умертвия спасающуюся. И очень разозлился, когда вместо того, чтобы за спасение меня отблагодарить, ты ругаться принялась. Понимание того, что нужно что-то менять, ко мне позже пришло. Угадаешь когда?

Я молчала, стояла, гипнотизировала пуговицу на его рубашке и слушала, но на диалог идти не собиралась.

— Что ж, я все равно скажу, — решил он, — исправляться я решил, когда ты меня прилюдно в лоб поцеловала. Согласись, есть что-то неправильное в том, что любимая девушка равняет тебя с покойником.

Он замолчал, явно чего-то ожидая. Я просто молчала, пытаясь решить для себя: верить или не верить. Хотелось верить, но я была вся такая недоверчивая и это чертовски мешало. Хотя я, кажется, все-таки верила.

— Ммм, Сень, если ты не поняла смысл мною сказанного, то сообщаю предельно просто: я тебя люблю.

Признался, называется. Даже так гадость сказать умудрился. Я, может, не тугодумная, я, может, все поняла и теперь стою себе тихонечко в шоке, пытаясь информацию переварить и как-то неуместную радость попридержать, чтобы не затискать зломордого до состояния тепленького мертвячка. И осознать-таки, что Асвера я, кажется, и правда немножечко люблю. Может быть.

А он обзывается. Хотя плюс в этом все же был. Я продолжала радоваться, но не так активно уже, совсем не собираясь с ним обниматься. Из вредности.

— Сень, полагаю, теперь твоя очередь признаваться, — нетерпеливо заметил Асвер, когда молчание затянулось.

— В чем признаваться? Я ничего не сделала, — заявила уверенно, чувствуя в себе силы стоять на своем до конца. Внутри разгоралось что-то большое и горячее, отчего голос предательски дрогнул.

— Когда ты поняла, что я тебе нравлюсь? — терпеливо спросил он, кажется, ничего не заметив. Судя по выражению лица, зломордый на комплимент нарывался. Зря. Я теперь, после такого его бездарного признания, вообще распоясалась, и ничего хорошего его уже не ждало.

— А я разве говорила, что ты мне нравишься? Это тебе Мирочка сказала. Она почему-то думает, что если я тебя больше не мечтаю убить каким-нибудь извращенным способом, то все, теперь точно люблю.

Казалось бы, чего я такого сказала? Но Асвер разозлился. В глазах вновь загорелся красный огонек, пугая кровавыми бликами расширившегося зрачка, на щеках заходили желваки. Сдержался, ничего обидного не сказал, только руки убрал, очень медленно разжав пальцы, мои плечи сжимающие, и отошел к кровати. Сел и голову свесил. И все. Сидел, разглядывал что-то у себя под ногами и на меня внимания вообще не обращал. И платье мне так и не застегнул.

— Асвер, ты чего? — Присесть рядом с ним решилась не сразу. Сначала постояла с минуту, дожидаясь дальнейшего развития событий.

Внимания на меня он все так же не обращал, пришлось напоминать о своем присутствии. Похлопав его по плечу, потребовала:

— Прекрати меня игнорировать!

— Сень, давай мы позже поговорим.