Звук, который она издала, прошел через него разрядом тока, и все его доминирующие инстинкты взвыли, требуя большего. Его член нестерпимо затвердел. Ксавье продолжал медленные круговые движения, пока она не начала задыхаться так сильно, как только способен человек с веревкой во рту. Ее бедра приподнимались на дюйм, который он ей позволил, снова и снова.

Существовало ли в мире что-то более приятное, чем это? Улыбаясь, он втянул в рот весь ее клитор, потирая то одну сторону, то другую, посасывая и облизывая без паузы, и заставил ее перейти грань удовольствия.

Ее бедра неистово бились в оковах, пока она кричала, достигая кульминации. Еще один, более высокий вскрик, раздался, когда груз опустился на два дюйма и дернул ее соски вверх.

О, да. Он никогда не устанет слушать звуки, которые она издавала, когда кончала. Усмехаясь, Ксавье потянулся вверх и снял гирю с ее сосков.

— Глупая англичанка. Не порть мою собственность, — он засунул веревку обратно ей в рот.

Эбби послушно сжала зубы, хотя ее глаза были почти остекленевшими.

Поднявшись, он взял маленький флоггер и начал заново по той же схеме, зная, что ее тело с тревогой готовится к новой волне ощущений. Это чувство предвкушения в нижней было именно тем, на что надеялся каждый Дом.

По левой ноге, вниз и снова вверх, по правой, вниз и вверх, а затем по животу. На этот раз сильнее, так что на нижней части ее грудей остались небольшие красные следы. Слезы блестели на ее ресницах, хотя щеки и губы покраснели от возбуждения.

Вверх и вниз, медленно он продвигался к ее клитору. Ксавье был мягким после кульминации, но теперь стал гладким и напряженным. Двигаясь вверх по внутренней стороне ее бедер, он ослабил удары, остановившись у развилки ног.

Тем самым лишь наращивая ощущение предвкушения.

Болезненно разгоряченная и балансирующая на грани забытья, Эбби хотела взглянуть на него, но не осмелилась. На этот раз флоггер, который ранее был так прекрасен на ощупь, наносил крошечные, жгучие укусы повсюду, куда попадал. Он быстро перемещался по ее телу, нанося достаточно легкие удары, чтобы боль была на грани, но все, что он делал, лишь усиливало ее потребность.

Он хлестал ее по внутренней стороне ног, останавливаясь, пока не достиг промежности, и двигаясь вниз по внешней стороне бедер. Ее клитор болезненно пульсировал, будто с каждой поркой к нему приливало все больше крови. Он перестал быть узелочком, и казалось, что он раздулся до размеров гриба.

Схема ударов сменилась, и порка продолжилась по внутренней стороне икры ее левой ноги, а затем и по правой. Чередуя их друг за другом. Каждый новый удар заставлял ее клитор пульсировать, приводя к неизбежному. Ее бедра взмыли вверх, неконтролируемо напрягаясь навстречу пытке.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Он добрался до нижней части ее бедер.

И снова поднялся вверх…

О, нет, о, нет. Она напряглась.

Без паузы три тонкие полоски кожи опустились на ее клитор. Прямо сверху, снова и снова, не останавливаясь, даря изысканную боль. И наслаждение.

Оргазм пронесся сквозь нее тяжелой волной, и мощный взрыв удовольствия нахлынул, с шумом обжигая ее вены. Спина Эбби выгнулась дугой, и она закричала.

Веревка выскользнула из захвата. И грузило рухнуло вниз.

— А-а-а, — ее соски вспыхнули от боли, а внутренности сжались, посылая наружу еще один взрыв жестокого наслаждения.

За ревом в ушах она услышала довольный смех. Ксавье вытащил двойной фаллоимитатор, оставив ее сжимать пустоту.

А затем он прижал свой член к ее киске и сделал толчок. Один жесткий, шокирующий толчок. Она застонала, когда он растянул ее почти до предела — болезненное и в то же время самое сильное из удовольствий, что она испытывала в жизни.

Он крепко сжал пальцы на ее бедрах, а затем остановился.

Она встретила его смеющийся взгляд, когда он отстегнул гирю и бросил ее на пол. Цепь между зажимами упала на ее грудь, даря настоящее облегчение. Он потянулся вперед. Его грудь потерлась о зажимы и ее нежные соски, заставляя Эбби зашипеть.

Она с возмущением взглянула на него.

— Ты отвратителен.

На его темном лице блеснул белый оскал, но затем его выражение изменилось.

— Ты говоришь это мне, глупая англичанка? — угроза сквозила в каждом слове, и она напряглась.

Когда его член толкнулся в нее на полную глубину, а вес его тела прижал ее к кровати, он провел ладонью по ее горлу, сдавливая до тех пор, пока у нее не начался приступ паники.

— Молчи, — опираясь на одну руку, он завладел ее губами, контролируя поцелуй. Контролируя ее. Его рука на шее принуждала ее к беспомощности. Мысли устраивали хаотичные пляски в голове, а тело плавилось под его руками.

Подняв голову, он начал погружаться в нее, сильно и быстро. Рука на ее горле заставляла ее проявлять ужасающую сдержанность, пока он неотрывно смотрел ей в глаза, продолжая вбиваться в нее. Его волосы шелковистой волной упали на ее плечи.

Ему было хорошо, так удивительно хорошо. Его вес, его контроль над ней, его член. В ее глазах стояли слезы, пока она смотрела на него, позволяя ему видеть то, что он хотел, и брать то, что он пожелал.

Издав низкий рык, он поцеловал ее — на этот раз нежно, не отрываясь от ее губ до тех пор, пока она не почувствовала себя такой же любимой, как и контролируемой.

Он ущипнул ее за подбородок и начал все сначала. Быстро и медленно, и после нескольких толчков он крутил и бил тазом по ее клитору, возвращая ее к потребности кончить, будто она вообще не достигала сегодня кульминации.

— Мне нравится, когда ты сдержана, Кудряшка, — сказал он, потираясь о ее клитор. — Ты полностью распята передо мной. Не можешь пошевелиться, — солнечные морщинки в уголках его глаз углубились. — И ты обязана принимать все, что я хочу тебе дать, — он снова ускорился, и ее сердце запульсировало в такт его толчкам.

Тело Эбби было напряжено до предела, каждый нерв вопил о разрядке.

— Все, что ты можешь сделать, это предложить себя для моего удовольствия. — Еще один круговой толчок, и она почувствовала, как ее внутренние мышцы сжимаются вокруг его члена.

Он прошептал:

— И кончать, когда я этого захочу.

Давление стало невыносимым, и на мгновение мир пошатнулся вокруг нее. А затем приливная волна острых ощущений обрушилась на скалы, увлекая за собой каждую частичку ее тела и наполняя ее наслаждением. Эбби выгнулась под ним, когда он вновь вошел в нее. Ксавье глубоко вонзился в