Пап! А Васена сегодня двойку за поведение получила, - из холла летит звонкий голос Ксюши.

- Фу, ябеда-корябеда, - кривляется та в ответ и, обогнав сестру, раньше нее забегает в кухню.

- Женщины просто невыносимые создания! – надменно, с налетом снисхождения говорит Макс.

Не знаю, где он набрался таких фраз, но каждый раз получаю за него от Агаты. Она убеждена, что именно я учу его плохому.

- Что? – фыркает она. Опять меня обвинить собирается.

Рассмеявшись, чмокаю ее в щеку. Встаем за секунду до того, как в кухню заходят Бересневы. В верхней одежде. Они планируют передать нам детей, как обычно, и уехать домой, чтобы не мешать. Однако сегодня особенный вечер. Думаю, Агата хотела бы провести его с родителями.

- Сергей, а ты почему с пустыми руками? – многозначительно смотрю на тестя.

Агата толкает меня в бок. Но ведь сама молчит! Не спешит сообщать радостную новость. Стесняется. На мои плечи эту миссию возложила. И я справляюсь, как умею.

- А? Мы о чем-то договаривались? – теряется Береснев, почесывая подбородок.

- Старость не радость, - тяну я с сарказмом под глухой кашель жены. – Но тебе можно. Скоро четырежды дедом станешь!

Сергей не реагирует. Впадает в ступор.

- Неужели? Поздравляю, дети мои! – Алевтина догадывается незамедлительно и обнимает дочь, пока глава их семейства зависает.

Хмыкаю победно. Все-таки я не один такой тугодум. Надеюсь, наши женщины простят нам это. Дружески хлопаю тестя по плечу, негромко объясняю все. И подталкиваю его к Агате.

- Дочь поздравь, - инструктирую.

- Родителям позвони, - напоминает мне.

Ладно, один-один. Сергей прав. Они не простят мне, если я не скажу им об этом вовремя.

Выскользнув в холл, делаю видеозвонок. Надеюсь на быстрый разговор, но мама сначала плачет, потом зовет отца, а напоследок требует передать трубку Агате. Общается с ней, как с родной дочерью. А я стою рядом, с теплом наблюдая за происходящим.

- У нас будет братик или сестричка, - тройняшки водят хороводы вокруг.

Детский смех разливается по дому, заполняет каждый уголок.

Невольно улыбаюсь.

Вот такое оно - семейное счастье, к которому я никогда не стремился. Но именно его мне не хватало в жизни.

И я становлюсь еще счастливее, когда через несколько месяцев иду с Агатой на УЗИ. Узнаю, что малыш в полном порядке и чувствует себя прекрасно. Даже не спрашиваю пол, потому что это совершенно не важно.

Обращаю внимание на реакцию Агаты, когда врач объявляет, что у нас будет мальчик. Она рада, а я благодарен судьбе за то, что подарила такую большую семью…

Бонус. Новый год у Тумановых

Время спустя…

– Получишь у меня, чертовка, – летит мне в спину, смешивается с шумом ветра в ушах и срабатывает, как катализатор.

Азарт разносится по венам, заводит внутренний мотор до предела и подталкивает тело вперед. Ускоряюсь, активнее работая палками. Рассекаю укатанное снежное полотно, мчусь все быстрее.

Жар охватывает все тело, несмотря на жгучий мороз, кровь закипает, адреналин на максимуме. Хочу проучить самоуверенного мужа. На дороге, когда гоняет без детей в своем любимом красном спорткаре, он ас, а заснеженная трасса – моя территория. Адам ведь только на лыжи сегодня встал, но пытается меня поучать. Нет уж, я не упущу шанс хоть в чем-то щелкнуть моего идеального мужчину по носу. За годы вместе мне впервые подвернулась такая возможность.

– Сначала догони, – обернувшись на секунду, подмигиваю Адаму, хоть он вряд ли увидит на скорости. И, наверное, не услышит, потому что я оторвалась от него на внушительное расстояние.

Согнув ноги, сильнее подаюсь вперед. Открываюсь навстречу морозному ветру, что беспощадно лупит в очки, залепляя снежинками защитные стекла.

– Ага-а… – доносится будто издалека и теряется в пути.

Отвлекаюсь буквально на миг, но этого хватает, чтобы совершить ошибку на снежной трассе. Сбиваюсь с пути, начинаю терять равновесие. Пытаюсь притормозить, но разгон слишком сильный. Меня заносит – и я, смирившись с падением как на лыжне, так и в глазах мужа, думаю лишь о том, чтобы минимизировать ущерб и ничего себе не сломать.

Сосредоточившись за одно мгновение, быстро оцениваю ситуацию и беру под какой-никакой контроль. Присматриваю «мягкое место». И, завалившись набок, улетаю в сугроб.

– Агата, ч-черт! Цела? – буквально через пару секунд доносится оклик мужа.

Вместо того чтобы встать и отряхнуться, я спускаю маску, ловлю губами снежинки и смеюсь, как сумасшедшая. В лыжных куртке и штанах неудобно, ноги согнуты в коленях икс-образно из-за лыж, палки валяются где–то рядом. А я не двигаюсь, наслаждаюсь моментом. И родным голосом любимого мужа. Его недовольным, но при этом взволнованным тоном.

– Ты упустил уникальный шанс «потерять» жену в отпуске и вновь стать холостяком, – охрипнув от холода и смеха, ехидно произношу я. Продолжаю хихикать.

Адам скидывает очки и шапку, нервно треплет взмокшие волосы и, уперев руки в колени, нависает надо мной. С беспокойством осматривает, с прищуром изучает мое счастливое лицо. И, кажется, немного успокаивается.

– Зато ты свой шанс получить по заднице не упустила. Специально меня доводишь? – протягивает руку, в которую я вкладываю ладонь в перчатке. – В гробу я видал твой активный отдых, – бурчит муж, крепче обхватывая меня. – Точно ничего не сломала?

Отрицательно качаю головой, опираюсь на локоть. Но когда Адам начинает тянуть меня, делает это слишком резко, и лишь перчатка остается в его пальцах, а я сама вновь шлепаюсь в снег. Подумав, выбрасываю обе руки, ловлю его кисть и что есть мочи дергаю на себя. Такого подвоха муж не ожидал, поэтому, покачнувшись, поскальзывается и падает рядом со мной.

– Теперь на равных, – выдыхаю клубок пара. – Так-то лучше.

И смотрю в темно-синее зимнее небо. Недолго, ведь обзор вдруг заслоняет лицо мужа. Улыбнувшись, Адам обнимает меня, нащупав под теплой одеждой талию, крепче прижимается ко мне и наклоняется к моим губам.

– Вот так… лучше, – шепчет с нагловатой ухмылкой, которая когда-то до жути меня раздражала, а теперь лишь вызывает улыбку. Хам, но такой хороший. Родной. Мой. Больше ничей. И целует вот уже столько лет только меня. Каждый раз с большей страстью. При любом удобном моменте.

Даже сейчас пользуется моей беспомощностью и нападает. Слизывает подтаявшие снежинки, согревает мои обветренные губы, окутывает жаром ротик.

Чуть поерзав на ледяной твердой поверхности, я высвобождаю руки и обвиваю Адама за шею. Принимаю его