Выбегая без пальто на мороз, он уже знает (во всяком случае,думает, что знает), что произошло с Полом. Есть место, куда он может пойти,после того как отец причинял ему боль и куда он брал Пола после того, как отецпричинял боль Полу. Да, множество раз. В том месте много хорошего, прекрасныедеревья и целебная вода, но там есть и плохие существа. Скотт старается непопадать туда ночью, а если попадает, ведёт себя тихо и быстро возвращается,потому что интуиция его детского сердца подсказывает: ночью плохие существавыползают из своих нор. Ночью они охотятся.

Если он может попасть туда, так ли трудно поверить, чточто-то (то, что зовётся дурной кровью) могло там проникнуть в Пола, а потомвыйти наружу здесь? Что-то, увидевшее его и выбравшее жертвой, а может, простокакой-то вирус, который залез ему в нос, а потом прокрался в мозг?

И если так, чья это вина? Кто брал туда Пола?

В сарае Скотт бросает лёгкую цепь в тачку. Это просто,занимает какие-то секунды. А вот с тракторной цепью всё куда сложнее.Тракторная цепь огромная, всё время говорит на своём клацающем языке, в которомодни только стальные согласные. Дважды тяжёлые звенья выскальзывают из еготрясущихся пальцев, один раз прищемляют кожу, рвут её, на белом появляютсякровяные розетки. В третий раз ему практически удаётся загрузить тракторнуюцепь в тачку, но двухсотфунтовый груз звеньев приземляется неудачно, с одногобока, а не по центру, тачка переворачивается, и цепь частично падает на ногуСкотта, одевая её в сталь и заставляя его закричать от боли.

— Скутер, ты придёшь до того, как я досчитаю до двух тысяч?-доносится из дома крик отца. — Если ты собираешься прийти, так тебе лучшепоторопиться!

Скотт смотрит в сторону дома округлившимися от ужасаглазами, потом вновь ставит тачку, наклоняется над грудой звеньев. Синяк наноге сойдёт только через месяц, а боль он будет чувствовать всю жизнь (этоединственная травма, которую не может вылечить путешествие в то странноеместо), но в тот момент боль пропадает напрочь. Он вновь, звено за звеном,начинает загружать тракторную цепь в тачку, по спине и бокам течёт горячий пот,Скотт ощущает его запах, знает, выстрел будет означать, что мозги Поларазлетелись по подвалу, и вина в этом будет его. Время становится физическойвеличиной, обретает вес, как земля. Как цепь. Он каждое мгновение ждётследующего крика отца, но крика нет, и, когда он уже катит тачку к распахнутойдвери кухни, за которой горит жёлтый свет, Скотта охватывает новый страх: Пол,всё-таки освободился. И по подвалу разбросаны не мозги Пола, а внутренностиотца, вырванные из его живота существом, которое совсем недавно было братомСкотта. И сам Пол уже не в подвале, а в доме, затаился, и, как только Скоттпереступит порог, начнётся охота на була. Только на этот раз призом будет он,Скотт.

Это всё, разумеется, воображение, его чёртово чересчурбогатое воображение, но, когда отец выскакивает на заднее крыльцо, оно уже такхорошо поработало, что на мгновение Скотт видит перед собой не Эндрю Лэндона, аПола, улыбающегося, как гоблин, и кричит дурным голосом. Когда он поднимаетруки, чтобы защитить лицо, тачка опять чуть не переворачивается. Перевернуласьбы, если б отец не удержал её за передний край. Потом отец поднимает руку,чтобы ударить сына, но тут же опускает. Время задать мальцу трёпку придёт, ноне сейчас. Сейчас сын ему нужен. Поэтому, вместо того чтобы ударить, отец лишьплюёт на правую руку и трёт её о левую. Потом наклоняется, не замечая холода,стоя на заднем крыльце в одной нательной рубашке, и обеими руками ухватываетсяза переднюю часть тачки.

— Я буду тащить её вверх, Скут. Ты держись за ручки и недавай ей перевернуться. Я ещё раз отключил его, пришлось отключить, но надолгоэтого не хватит. Если мы вывалим эту цепь, не думаю, что он доживёт до утра. Яне смогу ему этого позволить. Ты понимаешь?

Скотт понимает, что жизнь его брата теперь зависит от тачки,нагруженной цепью, вес которой в три раза превосходит его собственный. Намгновение он на полном серьёзе рассматривает и такой вариант: со всех ногубежать в темноту. А потом хватается за ручки. Он не чувствует слёз, которыельются из глаз. Кивает отцу, а отец кивает ему. Работа, которая им предстоит, —вопрос жизни и смерти.

— На счёт три. Один… два… держи ручки ровно, маленькийсучонок… три!

Спарки Лэндон поднимает тачку с земли на крыльцо, отнапряжения с губ белым паром срывается крик. Нательная рубашка лопается пододной рукой, открывая клок растущих там курчавых рыжих волос. Находясь ввоздухе, перегруженная тачка кренится сначала налево, потом направо, и мальчикдумает: Не вздумай перевернуться, сучье вымя, тварь ущербная. Оба раза емуудаётся выправить крен, он постоянно напоминает себе, что должен тольковыравнивать тачку, не кренить её в противоположную сторону. С этой задачей онсправляется, но Спарки Лэндон не тратит времени на поздравления. Спарки Лэндонпятится в дом, тянет тачку за собой. Скотт хромает следом, нога, на которуюсвалилась цепь, уже заметно распухла.

На кухне отец разворачивает тачку, берётся за ручки и катитеё к двери в подвал, которую закрыл и запер на засов. Колесо оставляет след нарассыпанном сахаре. Скотт никогда этого не забудет.

— Открой дверь, Скотт.

— Папа, а если он… там?

— Тогда я сшибу его вниз этой хреновиной. Если ты хочешьспасти брата, перестань болтать и открой эту долбаную дверь.

Скотт отодвигает засов и открывает дверь. Пола за ней нет.Скотт видит тень Пола, привязанного к столбу, и что-то внутри негорасслабляется.

— Отойди в сторону, сын.

Скотт отходит. Его отец вкатывает тачку на верхнюю площадкулестницы в подвал. Разворачивает колесом к ступеням и наклоняет, тормозя колесоногой, когда оно пытается откатиться назад. Цепь грохает о деревянные ступени,расщепляет две, а потом разбивает ещё несколько по пути вниз. Отец откатываеттачку в сторону и сам спешит в подвал, на полпути догоняет цепь, ногой помогаетей добраться до самого низа. Скотт следует за ним и видит Пола, наклонившегосявперёд, без сознания, с залитым кровью лицом. Уголок его рта непрерывнодёргается. Один зуб лежит на воротнике рубашки.

— Что тыс ним сделал? — чуть ли не кричит Скотт.

— Хряпнул доской. Пришлось, — отвечает отец, и голос его —вот неожиданность! — звучит виновато. — Он приходил в себя, а ты всё возился всарае. Всё с ним будет хорошо. Когда в них бурлит дурная кровь, сильно им ненавредишь.

Скотт едва слышит его. Вид залитого кровью Пола заставляетзабыть о том, что случилось на кухне. Он пытается проскочить мимо отца к брату,но отец успевает схватить его.

— Нельзя, если, конечно, ты хочешь жить, — говорит СпаркиЛэндон, и Скотта останавливает не рука на плече, а невероятная нежность,которую он слышит в голосе отца. — Потому что он учует тебя, если ты подойдёшьвплотную. Даже без сознания. Учует и вернётся.