Михаил снова пытался настоять на помещении ее в клинику, но теперь она воспротивилась. Заперлась в своей большой квартире на Невском, никого не принимала, телефон отключила – и пила. В конце концов не выдержала даже верная Клавочка и, заливаясь слезами, объявила, что уходит от нее – после без малого тридцати лет!

– Варварочка Ивановна, миленькая, прошу вас, послушайте Михаила Михайловича, отправляйтесь-ка снова в клинику, вас там подлатают, – скулила она.

Но Варвара не слушала домработницу, рыща по квартире в поисках заначки. Она спрятала ее на антресолях, под старыми вещами, а через два дня та исчезла – наверняка Клавка, тварь, обнаружила и вылила!

– Собралась уходить – уходи, неблагодарная! – заявила Варвара и с ножом в руке бросилась на плачущую женщину. – Куда заначку дела, признавайся!

Прибывший в квартиру наряд милиции известил о происшествии Михаила. А тот, приехав и узрев мать, уже громко храпевшую на полу в гостиной, распорядился доставить ее в вытрезвитель.

Этот удар Варвара не могла перенести – родной сын сдал ее ментам! Ее, советскую Грету Гарбо, легенду экрана! Она рассказывала об этом синюшным товаркам по вытрезвителю, а те сиплыми голосами поддакивали и заявляли, что такой сын – мерзавец и подлец.

Как-то, навестив Варвару, чтобы принести ей продукты и чистое белье, верная Клавочка обнаружила ту в ванной в бессознательном состоянии: женщина пыталась отравиться снотворным, однако слишком большое количество таблеток спровоцировало у нее затяжной приступ рвоты. Варвару доставили в больницу, а оттуда – в специализированную клинику, где она однажды уже находилась на излечении.

Там ее продержали почти полгода и выпустили: Варвара поражала всех потухшим взглядом, странными реакциями и сединой. Больше она не пила, но сжиравшие ее тоска и чувство одиночества только усугубились.

Пришедшая в квартиру актрисы к вечеру первого января 1970 года верная Клавочка, праздновавшая Новый год в кругу семьи, обнаружила хозяйку в зале – Варвара висела на люстре и была мертва не менее пятнадцати часов. Она покончила с собой, оставив записку, в которой просила никого не винить в своей смерти, а также два письма – небольшое, для сына Мишутки, и длинное, в запечатанном конверте, для внука Игоря с распоряжением, чтобы послание вручили тому в день его восемнадцатилетия.

Михаил корил себя за то, что не смог помочь матери справиться с алкоголизмом, но Валентина убеждала, что его вины в смерти Варвары нет – судя по всему, она давно задумала уйти из жизни, тщательно к этому готовилась и в любом случае воплотила бы в действительность задуманное.

Сначала Михаил порывался прочесть письмо для сына, но затем решил, что исполнит просьбу покойной матери и передаст конверт в день, когда Игорю исполнится восемнадцать, в ноябре 1986 года.

Варвару похоронили с большими почестями, которые можно было понять как насмешку, последнюю пощечину со стороны власти. Все свое имущество она завещала внуку, чем немало удивила и отчасти даже раздосадовала сына. Ему предлагали оспорить завещание и намекали, что шансы на успех, с учетом хронического алкоголизма покойной матери, высоки, но, посовещавшись с женой, Михаил пришел к выводу, что негоже порочить память Варвары: раз она решила, что все достанется Игорю, то пускай так и будет.

Смерть матери лишь ненадолго выбила Михаила из колеи – через три месяца после ее смерти он защитил докторскую диссертацию, а вслед за тем ему предложили место в Москве, в Институте кардиологии, и семейство Веселовских покинуло Ленинград, переселившись в августе 1972 года в столицу.

Михаил и Валентина были вполне счастливы друг с другом. Прежняя страсть давно сошла на нет, однако они уважали друг друга, и их объединяло нечто гораздо более важное, чем любовь, – работа. Валентина была великолепным специалистом и талантливым ученым, но она знала: ее супруг – настоящий гений. В тридцать с небольшим Михаил стал профессором и чуть позже получил собственную кафедру. Стареющие властители в Кремле, которые все, как один, страдали сердечно-сосудистыми заболеваниями, безоговорочно доверяли профессору Веселовскому, которого называли новым Кристианом Барнардом[7]. Но для Михаила всемогущие геронтократы были обыкновенными пациентами, близость к власти не ударяла ему в голову, ибо для него существовало только одно – работа.

Почти все время он проводил в институте, а затем, в конце семидесятых, в Центральной Кремлевской больнице, главным врачом которой он стал. Михаил, как мог, сопротивлялся назначению, однако ему ясно дали понять: так хотят на самом верху, потому что он – один из самых лучших кардиологов не только в Союзе, но и во всем мире. Михаил постоянно находился в разъездах между институтом, где по-прежнему возглавлял кафедру и проводил операции, и ЦКБ, где от него требовалось контролировать лечение дряхлых, но таких влиятельных пациентов. Дома, в большой двухъярусной квартире на Котельнической набережной, он оказывался только вечером и допоздна сидел в кабинете, читая медицинскую литературу и специализированные журналы или слушая классическую музыку. Валентина, давно защитившая докторскую и тоже ставшая профессором, была верной помощницей мужа, его тенью и цербером. Их сына, Игорька, воспитывали мать Валентины, Ирина Петровна, и верная Клавочка, которая не могла представить свою жизнь без ставшего родным семейства Птицыных-Веселовских.

Изредка разговаривая с сыном, Михаил убеждался в том, что ребенок растет вдумчивым, и надеялся, что у Игоря проснется интерес к медицине и он продолжит семейную династию.

Игорь знал, как ему надо вести себя с отцом и матерью, которых он видел только по вечерам. Мама была ласковой и доброй, хотя всегда занятой. А отец – отстраненным, вечно погруженным в свои мысли и рассеянным. И еще Игорь знал, что если с родителями что-то случится и они внезапно умрут (такое случается – ведь умерла же бабушка Варвара, о которой ему было известно, что она, во-первых, была известной актрисой, во-вторых, женой маршала, а в-третьих, оставила ему большое наследство; впрочем, в семье о бабушке Варе практически не говорили, и только Клавочка охала и ахала, вспоминая о своей доброй хозяйке), то он не будет сожалеть об этом. Они представлялись ему странными существами, обитающими в далеком, запредельном мире. Воспитывали мальчика две женщины – бабушка Ира и Клавочка, причем тон задавала именно бывшая домработница покойной бабушки Варвары.

Так, еще ребенком, Игорь узнал о трагической судьбе своего деда-маршала и самоубийстве бабушки. Он часто смотрел фильмы с участием Варвары Птицыной, в основном ленты тридцатых-сороковых годов, черно-белые, в которых молодая девушка или женщина, ослепительно красивая, белозубая, ну никак не тянула на роль бабушки. Клавочка много раз роняла таинственные замечания относительно того, что бабушке Варе пришлось многое перенести, и, когда Игорь замучил ее расспросами, наконец выложила ему историю о злом наркоме Берии, домогавшемся бабушки Вари, а позднее заставившем ее выйти замуж за французского коммуниста. Когда Игорь простодушно пересказал услышанное матери, Валентина нахмурилась, сняла очки в роговой оправе и заявила: