В ответ послышался жестяной грохот. Маленький тощий старик сбольшой, совершенно лысой головой поднялся из-за тумбочки. В руках он держалникелированное больничное судно и прикрывался им, как щитом.

– Из милиции? – он подозрительно оглядел капитана. – Апочему не в форме? Почему в джинсах?

– Вячеслав Иванович, поставьте судно на место, вымойте рукии наденьте тапки, – распорядился врач.

– Вы проверяли его документы? Вы обыскивали его? У него неторужия? – не унимался больной. – Я же предупреждал вас, они сюда обязательнопридут. Неужели вам не жаль своего труда? Вы столько возились со мной, выспасли мне жизнь не для того, чтобы меня убили здесь, на ваших глазах.

Иван достал удостоверение и показал больному.

– Вячеслав Иванович, я капитан милиции моя фамилия Косицкий.Кто вас хочет убить?

Бутейко стрельнул на него глазами, ничего не ответил,положил судно на пол, ногой задвинул его под койку, прошлепал босиком кумывальнику, долго, тщательно мыл руки. В каждом его движении была заметнавнутренняя паника. Он вжимал голову в плечи, смотрел на капитана с дикимстрахом, как будто ждал, что тот выхватит пистолет и начнет стрелять. Наконецон вытер руки, бросился к своей койке, забился в угол, накрыв колени одеялом.

– Ладно, я пойду. У меня обход через пять минут, – сказалврач.

– Нет! – заорал больной, – не уходите! Я буду говорить с нимтолько в вашем присутствии. Я впервые вижу этого человека и не доверяю ему.

– Хорошо, я пришлю кого-нибудь, сестру или фельдшера.

– Кроме вас, я никому здесь не верю. У сестер маленькаязарплата, их могут подкупить.

– У меня тоже маленькая зарплата, – проворчал врач иповернулся, чтобы уйти.

Больной с удивительным проворством соскочил с койки,преградил ему путь, встал на цыпочки, схватил за пуговицу халата и громкозашептал на ухо:

– Мне не нравится этот парень, обратите внимание, как он наменя смотрит Убьет, точно убьет. Они охотятся за мной четырнадцать лет. Выговорите, у меня бред, вы мне не верите, но вот ведь, пожалуйста, явилсячеловек, чтобы меня убить

– Успокойтесь, я вам верю, – тяжело вздохнул врач, – яспециально пригласил сюда товарища из милиции, чтобы он разобрался, в чем дело,кто вас преследует и хочет убить. А вы, вместо того чтобы спасибо сказать,устраиваете спектакль.

– Так это вы его вызвали? – Бутейко сразу сник, вернулся накойку. – И документы у него проверили?

– Да, да, успокойтесь, расскажите товарищу капитану все, чторассказывали мне, – врач едва заметно усмехнулся, – извините, мне пора.

Иван пододвинул стул к койке. Бутейко смотрел на него, неморгая. Глаза у старика были красные, воспаленные.

– Я уже четырнадцать лет не сплю, – сообщил он свистящимшепотом.

– Почему? – также шепотом спросил капитан.

– Он приходит каждую ночь. Стоит мне задремать, и онявляется ко мне, пьяный, грязный, с мешком на голове. Я вижу его лицо. Знаете,какое лицо у человека, которого душат прозрачным полиэтиленовым пакетом?

«Отлично! – поздравил себя Иван. – у нас здесь что, еще одинтруп? У нас здесь „висяк“ четырнадцатилетней давности с пакетом на голове?Класс! Вот уж старик Вородин обрадуется, маминым пирожком меня угостит…»

– Кто он? – быстро спросил капитан.

– Покойник, – едва шевеля губами и тревожно оглядываясь посторонам, ответил Бутейко.

– Его убили?

– Да.

– Кто?

– Павел.

– Фамилия?

– Чья?

– Ну, этого Павла.

На пороге палаты появилась молоденькая медсестра, постояла,посмотрела и ушла, вероятно, решив, что здесь без нее обойдутся.

– Как вы не понимаете? – больной укоризненно покачалголовой. – У камней не бывает фамилий. У них есть все – история, судьба, кровь,живая человеческая кровь, которая течет рекой. Но фамилий у них не бывает –Павла снесла курица на Урале в 1829-м году, и судьбу его можно оченьприблизительно проследить только до 1917-го года. Он исчез. Но такие, как он,никогда не исчезают совсем. Они всплывают из небытия, чтобы вновь лились рекикрови.

«Нет, не видать мне пирожка с капустой, – усмехнулся просебя Иван, – ничего я здесь не нарою. Псих бредит, а я дурак, слушаю».

– Знаете, Вячеслав Иванович, чтобы не мучиться, лучше сразувсе рассказать. Станет легче, – произнес он с самой задушевной интонацией, накакую был способен.

– Кому легче? – Бутейко печально покачал головой. – Ему нестанет, он давно умер. Он умер, но не успокоится, пока мы живы.

– Как его звали? – осторожно спросил капитан.

– Кузя.

– Он что, кот?

– Если бы… Он человек. Пьяница, наркоман, но все-такичеловек. Лелечка тоже говорила, как вы сейчас, мол, ты представь себе, чтоперед тобой животное, грязная скотина, которой пора на бойню, облезлыйпомоечный кот, который гадит у нас в подъезде, от него только вонь, и большеничего. Я поверил ей. Я ей всегда верил, но она ошиблась. Он человек, и теперьявляется ко мне каждую ночь.

– Леля, это кто?

– А вы не знаете? – больной тяжело вздохнул.

– Нет, – искренне признался капитан.

– Ну и не надо. Раз не знаете, я не скажу.

– Вячеслав Иванович, как же я сумею разобраться, если вы нехотите говорить?

– А зачем? Для чего разбираться? Они убили Артема, теперьнаша очередь. Не понимаю, почему сначала его, он был тогда ребенком,шестнадцать лет – это еще ребенок. Тем более его вообще не было в Москве в товремя. Он ничего не знал и уже никогда не узнает.

– В убийстве вашего сына подозревается его приятель, бывшийодноклассник, Анисимов Александр Яковлевич. Вы с ним знакомы?

– Я этого мальчика знаю с детства. Он не убийца. Он толькоорудие. Сначала они прислали его ко мне с перстнем. Они как будто издевались,предупреждали, хотели, чтобы мне стало по-настоящему страшно. Зачем,спрашивается? Мне было страшно все эти четырнадцать лет, но я никогда не думал,что первым станет Артем.

– Вы слышали, как Анисимов угрожал вашему сыну?

– Нет, – Бутейко печально покачал головой, – это было быслишком прямолинейно, если бы он угрожал. Он пришел ко мне, а не к нему. Онпринес перстень с изумрудом. Вещь красивая, но камень с трещиной, алмазымутные.