– Что такое, милая? – спросил папа.

Он наклонил голову, чтобы поймать ее взгляд. Хелен посмотрела на него, на новые морщинки вдоль бровей и вокруг носа. Такого же носа, как у нее.

– Ничего, – ответила Хелен. – Просто так хорошо.

– Надо нам с тобой чаще танцевать.

Песня закончилась, и Хелен проводила отца к месту, где он оставил трость.

– Когда увидишь сестру, отправь ее ко мне. Сегодня я хочу потанцевать с обеими дочками.

Он нежно поцеловал девушку в щеку. Когда отец отстранился, рот Хелен еще был приоткрыт: она никак не могла произнести алиби Оливии.

– Хелен, – мягко сказал отец.

– Да, папа, – быстро пролепетала она и посмотрела на вход в зал.

– Что происходит?

– Ничего! Кажется, Ливи пошла в спальню… ей что-то стало дурно. – Хелен спрятала руки за спину, чтобы папа не видел, как она теребит палец.

– Ей в последнее время что-то часто нездоровится. Дай-ка я зайду к ней.

– Нет! – воскликнула Хелен и заступила ему путь. «По крайней мере, я ближе к двери». – Я посмотрю, как она, и скажу тебе.

Девушка с трудом пыталась придумать, что еще сказать. Обычно она куда ловчее находила оправдания в сложной ситуации. Уроки этикета совершенно засорили ее мозг! В этот момент Хелен была уверена, что на занятиях с компаньонкой она оттачивала совершенно бесполезные навыки. Миссис Милфорд ею гордилась бы – только вот еще чуть-чуть, и Хелен подведет сестру. Оливия будет просто раздавлена.

– Так вон же Оливия, – вдруг сказал отец.

Это замечание вызвало у отца огромную радость, а у Хелен – равное по силе удивление. Сестра плыла вдоль дальней стены, где мать и другие замужние дамы отдыхали на диванах. Она была точно видение в белом.

– Я передам, что ты ее ищешь.

Хелен не стала ждать ответа отца. Она петляла между людьми и умудрилась увильнуть от Гринфилда, понимая, что он предложит ей сходить на пикник или еще что-нибудь такое же скучное.

– Ливи!

При звуке своего имени сестра обернулась.

– Хелен, вы с папой замечательно смотрелись.

И хотя говорила Оливия бодро, Хелен расслышала легкую дрожь в ее голосе. Миссис Дэйвенпорт, устроившаяся на диване, внимательно смотрела на дочерей.

– Я думала, тебе нехорошо, – сказала Хелен.

– Мне уже лучше. Нужно было просто немного отдохнуть.

Оливия напряженно улыбнулась сестре. Что-то было не так, совсем не так.

– Отлично. Можно с тобой поговорить? – спросила Хелен, подцепила Оливию под локоть и потащила за собой.

Оказавшись в библиотеке наедине с сестрой, она потребовала ответа:

– Что ты здесь делаешь?

– Не знаю, – призналась Оливия. – Я стояла на платформе, и тут меня нашел двоюродный брат Гетти. Сказал, что ее арестовали…

– Гетти арестовали?

– Я поехала в участок, чтобы забрать ее. Сейчас она с Джесси и Этель.

– И ты поехала прямо в таком виде? – изумилась Хелен, глядя на ее платье.

Оливия невесело усмехнулась:

– Видела бы ты лицо полицейского.

Подбородок у нее задрожал, Оливия плюхнулась на ближайший стул и спрятала лицо в ладонях.

Хелен вздохнула:

– Что будешь теперь делать, Ливи?

Девушка пожала плечами. Хелен никогда не видела сестру такой неуверенной в себе.

– Мама поймала меня перед отъездом. Она рассказала, как они с отцом пытались быть активистами и как мало результатов это дало. Ты знала? – Когда Хелен покачала головой, Оливия сказала: – Я едва успела на вокзал к отправлению. Я думала только о том, что они пытались… – Уже тише она добавила: – А потом поняла, что еще столько всего нужно сделать, в том числе довести предвыборную кампанию до конца. Как я могла даже подумать о том, чтобы уехать сейчас? – Она резко оборвала сама себя. – Я видела, как он меня высматривал, и не могла пошевелиться. И тогда-то ко мне подошел двоюродный брат Гетти. – Оливия откашлялась. – Я буду продолжать работу здесь. Он уехал, но это не значит, что я тоже должна. – Оливия обхватила себя руками. – А что произошло с мистером Лоренсом?

Когда Хелен услышала его имя, у нее будто открылась рана, которая только-только начала затягиваться. Закапали слезы.

– Хелен.

Оливия бросилась к ней, убрала волосы с лица сестры. Хелен снова почувствовала себя маленькой девочкой. Упала ей на плечо и рассказала Оливии все. К концу рассказа глаза Хелен покраснели. Надо было просто пойти в гараж и сидеть там. Но старшая покачивала ее и шептала утешения, которые Хелен из-за своего горя не могла понять, но знала, что этот момент бесценен.

Глава 45

Эми-Роуз

Когда Эми-Роуз входила в кухню через качающуюся дверь, из глаз ее закапали первые слезы. Стоило Джесси увидеть ее лицо, и она тут же отложила скалку. Эми-Роуз обошла вокруг стола и обняла повариху. Джесси молча прижимала девушку к себе, пока та рыдала.

– Я всего лишь служанка, – сказала Эми-Роуз, уткнувшись в плечо Джесси. – Я всегда буду всего лишь служанкой.

Джесси обхватила лицо Эми-Роуз ладонями и сделала шаг назад. Этот жест заставил Эми-Роуз успокоиться. Похоже, она попросту выплакала все слезы.

– Никто не может быть «всего лишь» кем-то там. А тем более ты. И тебе не нужен мужчина, чтобы воплотить мечту. Я подозреваю, твои слезы из-за него.

Эми-Роуз сделала глубокий вдох, хотя было больно. Она вспомнила мать: ведь та нашла выход. Значит, сможет и Эми-Роуз. Увесистая тетрадь в кармане помогала девушке заземлиться. Джесси была права: Эми-Роуз все сможет сама. Но она ничего не сумеет сделать, оставаясь в «Порту Свободы»…

Хорошо, что чемодан у нее уже собран.

Глава 46

Руби

В чайной было блаженно пусто, не считая нескольких женщин постарше, самой Руби и ее матери. Стены, выкрашенные в бледно-голубой цвет. Эркерные окна от пола до потолка. Слишком яркие накрахмаленные белые скатерти. На вчерашнем маскараде со сбором средств все веселились до упаду, но миссис Тремейн все равно настояла на том, чтобы по традиции прийти в эту чайную на воскресный бранч.

После того как мистер Бартон покинул бал, Руби хотелось только вернуться домой и плакать. Мероприятия в рамках кампании были вполне сносны, иногда даже приятны. Но теперь она видела, чего ей стоила верность родителям: она потеряла Харрисона Бартона, свой шанс на любовь, свободу. Несколько месяцев назад Руби торжествовала бы, что ей первой сделали предложение в этом сезоне. Но вместо этого она ощущала безнадежное горе.

Мысль, что теперь Харрисон Бартон будет сдувать пылинки с другой девушки, доставляла ей море страданий. И все же Руби знала: эту боль она заслужила. Она задела его чувства. Разрушила их надежду на счастье. А