Да, и я знаю про Теда Банди, подумала я.

Джоан продолжала:

— Потерпевшие рассказывали, как все происходило, и я очень жалела их: ведь кто-то действительно все это делал с ними, и это были просто ужасные переживания. С самого начала я думала, что вынесу обвинительный вердикт. У меня две внучки, и я совсем не хочу, чтобы по улицам ходили подобные люди.

Я уже так устала слышать о нападениях на женщин, насилиях, ограблениях, от всего этого. И мне не хочется, чтобы виновные разгуливали на свободе. Кто бы ни совершил такое, он должен быть наказан и не должен оставаться на свободе в обществе. Но день за днем, час за часом по ходу этого судебного разбирательства меня стали посещать мысли: подождите, здесь что-то не так!

Ни первоначальное описание нападавшего, полученное сразу после нападений, ни фоторобот, ни словесный портрет с упоминанием о залысинах — все это не имело ничего общего с внешностью Тайрона Бриггса. У обвиняемого, сидевшего в зале заседания суда, были очень приметные черты, которые почему-то никак не были отмечены потерпевшими. У Тайрона очень широкий нос; как говорит его мать: «Всем известно, что у моего сына нос во все лицо!» Губы у него очень толстые, а рост метр восемьдесят пять. Когда произошли эти нападения, ему только-только исполнилось девятнадцать лет. У него ровные белые зубы, а длинные волосы завиты в кудри «джери». Кстати, в день последнего нападения, в девять тридцать утра он сидел в парикмахерской и ждал, пока его волосы подстригут и должным образом обработают.

Но что могут рассказать жертвы о преступнике через несколько мгновений после нападения? Одна из потерпевших сказала, что в нападавшем было больше 85 кг, волосы короткие, есть залысины. Другая сказала, что ничего особенного в размере и форме его губ не было, что волосы у него были короткие, обычные, а сам он взрослый мужчина лет двадцати пяти. Еще одна потерпевшая заявила, что губы и другие черты лица у него были обычные, волосы короткие, прическа «афро».

— Вы досконально знаете фактический материал, — заметила я любезно.

— Да подождите, вы просто еще ничего не видели, — засмеялась она. — Жертва нападения 18 декабря рассказала о нападавшем, что ему года двадцать четыре (Тайрону на пять лет меньше), что ростом он 173-175 см (у Тайрона 183 см), что зубы у него кривые и между передними зубами щель (у Тайрона абсолютно ровные белые зубы), и еще она сказала, что у него густые волосы в форме «афро», подкрашенные красным цветом (у Тайрона волосы завиты в длинные мягкие кудри, и он никогда их не красил). Она также рассказала полиции, что у нападавшего нос был вздернутый, как лыжный трамплин (у Тайрона нос широкий и плоский). Она заметила, что губы у нападавшего были «некрупные для темнокожего» (у Тайрона губы очень крупные).

Джоан вопросительно поглядела на меня через стол, накрытый белой льняной скатертью. В огромном панорамном окне позади нее были видны покачивавшиеся на ветру мачты яхт.

— Как же такое может быть? — спросила она, мягко постукивая по столу кулаком. Как может описание, полученное через несколько минут после нападения, так сильно отличаться от реального облика? Ни одна деталь не совпадает, ни одна! Полная бессмыслица, картина никак не складывается. Кроме того, у Тайрона Бриггса еще две отличительных черты, которые не отметила ни одна из пострадавших. Первая — у него очень заметное родимое пятно, справа, прямо над губой. А вторая — это его жуткое заикание, он пробуксовывает буквально на каждом слове, которое пытается выговорить. — Она улыбнулась, и голос ее зазвучал мягче. — Иногда Тайрон смеется над своим заиканием. Самое трудное — выговорить первое слово, он называет это «попыткой запустить мотор». Он приятный молодой человек, я еще никогда не встречала такого славного парня. Но я отвлеклась. Давайте-ка пойдем дальше.

И Джоан продолжила свой рассказ:

— Когда Тайрон встал для дачи показаний, я наблюдала за потерпевшими, сидевшими вместе в первом ряду. Они жались друг к другу и явно испытывали ужас при виде этого парня. Но когда Тайрон начал говорить, захлебываясь своими «ы-ы-ы-ы…», у них буквально отвисли челюсти, глаза округлились, они стали переглядываться, присматриваться к нему и снова переглядываться. Они не могли в это поверить, они были ошарашены. Ведь нападавший на них человек не заикался /Конечно, они слышали, как Тайрон заикался на очном опознании, но думали, что тогда это было от волнения. А волновался понятно почему; потому что именно он и совершал нападения на них. Когда они услышали его в суде, услышали, как жутко он заикается, они были просто потрясены, на лицах у них было выражение шока.

— А как отреагировали другие присяжные? — спросила я. Меня интересовало, заметили ли они то же, что заметила Джоан.

Ее даже передернуло.

— Ох, эти переговоры присяжных! — сказала она. — Никогда в жизни я не была так расстроена. Когда мы удалились в совещательную комнату на обсуждение, двое отказались ставить свои подписи, оба мужчины. Один из них потом проголосовал за невиновность по одному из пунктов обвинения (Тайрон обвинялся по семи пунктам), но второй всегда голосовал за виновность, он был непоколебим. Для оправдания ни по одному пункту не получалось прийти к раскладу голосов более чем одиннадцать к одному. Только по одному пункту обвинения получилось добиться соотношения десять к двум.

Официантка принесла заказ, но Джоан отодвинула тарелку, облокотилась на стол и продолжила:

— Вначале у нас было семь к шести, и большинство всегда голосовало за невиновность. Двое мужчин, голосовавших за осуждение, не делали никаких замечаний. Они просто сидели сложа руки и пристально глядя на остальных.

Это было странно, но мы с самого начала выбрали себе места вокруг стола. Те двое, которые были абсолютно уверены в виновности Тайрона, сидели на одном конце, те из нас, кто был уверен в его невиновности, расположились на другом конце стола, а между нами были колеблющиеся. В какой-то момент я сказала этим несогласным: «Докажите мне, что из тех свидетельств, что нам предъявили, следует, что хотя бы один из свидетелей видел лицо Тайрона Бриггса до процедуры опознания, — докажите мне это».

Один из этих мужчин сказал: «Девушки говорили, что это сделал он, и я верю девушкам». Одна из присяжных, убежденных в невиновности Тайрона, операционная медсестра, милая женщина, взглянула на него и с крайним отвращением произнесла: «Ох, помилосердствуйте!» Мы продолжали задавать вопросы тем двоим: почему потерпевшие в показаниях описывают человека, нисколько не похожего на Тайрона Бриггса?

Джоан перегнулась через стол и понизила голос:

— Знаете ли вы, что бедному парню приходилось подходить к каждому из коллегии присяжных и раскрывать рот, чтобы мы могли заглянуть и убедиться, что зубы у него не кривые и желтые, а белые и ровные? Но в совещательной комнате присяжных мы так и не пришли к единому мнению относительно его зубов. Я сказала этим несогласным: «А как же с желтыми кривыми зубами? Как это вы их выпрямили?» И мужчина всерьез ответил: «Ну, я думаю, что его защитник отправил в следственную тюрьму дантиста, и тот подправил зубы».