– Что ж, желаю тебе счастья, – тихо сказал он и добавил: – Я очень рад, что мы с тобой увиделись.

– Я тоже. Прощай.

– Прощай.

И он ушёл. Анжелика смотрела в окно на его удаляющуюся фигуру. Сергей шёл немного сгорбившись, уныло глядя себе под ноги.

«Да уж, раньше он так не ходил. Я же помню его гордую осанку и открытый весёлый взгляд его карих глаз. А сейчас! Словно старик какой-то! Всё-таки жаль, что судьба нас развела. Если бы не те подонки, я жила бы сейчас с Серёжкой, у нас бы родился ребёнок, а может, и не один, и мы, несомненно, оба были бы очень счастливы. А что теперь? Что толку в моей жизни? Да, я богата. Но одинока. И очень-очень несчастна!»

Вскоре пришли мама с Оксанкой из магазина. Мама замешкалась в прихожей, а непоседа Оксанка, скинув валенки, прошмыгнула в комнату.

– Ксюша, погоди, дай я тебя раздену! – ворчала из прихожей мама.

Девочка и Анжелика с интересом стали разглядывать друг друга. Оксанка была одета в шубку из голубого искусственного меха, белую шапочку из козьей шерсти и такие же белые пушистые рукавички. Огромные васильковые глаза её с длинными чёрными ресницами с удивлением смотрели на незнакомую тётю. Анжелика растерялась, не зная, что и сказать своей такой незнакомой дочери.

– Ты, сто ль, моя мамка? – шмыгнув носом, спросила девочка.

Анжелика подошла и присела на корточки.

– Я. Ну, здравствуй, дочка.

– Здлавствуй. А подалки ты пливезла? – прищурилась Оксанка.

– Конечно.

Анжелика вскочила и стала вытаскивать из сумки сладкие гостинцы: конфеты, пирожные и фрукты. Оксанка взяла в одну руку горсть конфет, а в другую банан и заявила:

– Ну и где подалки-то?

Анжелика растерялась, не зная, что ответить. Она ведь приехала забрать дочку с собой, поэтому все игрушки, которые она накупила в огромном количестве, оставила в Москве. Но тут мама, услышав голос Анжелики, вбежала в комнату и замерла у порога.

– Ой, доча! Ты уже приехала! Батюшки, какая же ты у меня стала красавица! Тебя просто не узнать! Прям городская дама! Можно хоть тебя обнять-то?

– Мама, ну что вы такое говорите! – кинулась ей в объятия Анжелика. – Мама! Мамочка! Я так соскучилась! Ну, как вы тут без меня? Очень тяжело вам было, да? Простите меня, что бросила вас!

– Да что ты такое говоришь, доча! За что тебя прощать? Главное для меня, чтобы ты свою жизнь устроила. А мне совсем не трудно было. Я со всем справлялась. Ой, доча, ты же проголодалась с дороги! Садись покушай. Я к твоему приезду пирогов напекла да вареников налепила.

Мать засуетилась, накрывая на стол, а Анжелика подошла к дочке и стала помогать ей раздеваться.

– Я сама! – заупрямилась Оксанка и стянула с себя шапку.

Анжелика ахнула. Волосы у девочки были чёрные как смола! Правда, они были такие же густые и вьющиеся, как у Анжелики. И васильковые глаза да ещё две ямочки на щёчках достались Оксанке тоже от неё. А все остальные черты лица были чужие. Но Анжелика, к своему удивлению, уже не чувствовала вражды к этой девочке, ставшей невольным напоминанием о тех ужасных событиях прошлого. Наоборот, у Анжелики вдруг проснулась неуёмная нежность к своему ребёнку. Она с огромной радостью прижала к себе дочку.

За ужином мать поинтересовалась у Анжелики:

– Лика, надо бы позвать соседей, отметить наш отъезд, попрощаться. Ты не против?

– Как хотите, мама. Мне всё равно. А вы разве с ними общались всё это время?

– Нет. Но ты знаешь, мне и некогда было с ними лясы точить. За Ксюшей ведь глаз да глаз нужен. Только не углядишь, так она обязательно куда-нибудь влезет. Прямо чертёнок какой-то!

– Вот это да! – рассмеялась Анжелика. – Ангелочек чертёнка родила!

– Ага. Её и в саду все чертёнком зовут. Никому от неё спасу нет. Всех колотит.

Тут вмешалась и Оксанка:

– А тиво они абываются!

– Да, правда, – вздохнула мать, – дети ведь повторяют всё, что глупые взрослые болтают.

Анжелика прижала к себе Оксанку крепко-крепко и посоветовала:

– А ты плюнь на всё и не обращай на них внимания.

– А я и плюю! Отень метко я плюю! С пелвова лаза в глаз попадаю!

Анжелика рассмеялась и расцеловала дочку.

«Она просто чудо! И как я могла раньше не любить свою дочь?! Дура я была. Несчастная дура».

Анжелика посадила дочку к себе на колени и стала заплетать ей косички, с улыбкой рассматривая хорошенькое личико Оксанки. Её просто распирала нежность к этой малышке. Её малышке! Её дочке!

«Я не одна! Теперь я не одна! Какое счастье!»

Мама, конечно, ахнула, увидев новую квартиру. Она остановилась в прихожей и долго не решалась сойти с коврика, боясь поскользнуться на блестящем паркете. А Оксанка прямо в валенках прошагала по всей квартире с видом хозяйки и, вернувшись к бабушке, невозмутимо произнесла: «Нолмально. Зыть мозно». Анжелика рассмеялась.

– Ну как, Ксаночка, тебе здесь нравится?

– Ага. Только куда мы козу поставим? – нахмурилась девочка.

– Какую ещё козу? – растерялась Анжелика.

– Зольку. Маляко будем пить. Оно полезое и пладавать его мозно.

– Ах ты моя хозяюшка! – расцеловала дочку Анжелика.

– Ох, действительно, – всплакнула мама, – так жалко Зорьку! Какая коза хорошая была: умная и молока много давала! Такую козу ещё поискать надо, а я её продала!

– Мама, у нас денег достаточно, чтобы молоко в магазине покупать.

– Тю! Скажешь тоже! В магазинах молоко ненастоящее. Одна вода! – тяжело вздохнула мать. – Ох, и как я здесь жить буду без Зорьки, без своего огородика? Зря ты меня сюда притащила.

– Не зря! Поживите пока здесь. А позже мы дом в Подмосковье купим. И будет у вас там и огородик, и коза, если захотите. Так что, мама, хватит грустить. Ну что вы в коридоре стоите? Проходите в комнату.

Мать, осторожно ступая по паркету и боясь поскользнуться, стала, постоянно охая и ахая, осматривать комнаты.

– Лика, неужели это всё твоё?!

– Это теперь наше, – с гордостью ответила Анжелика.

– А откуда же у тебя такие хоромы? – насторожилась мать.

Анжелика растерялась. Как матери объяснить, откуда у неё взялись деньги? Пришлось соврать.

– Мама, понимаете, в меня влюбился очень богатый мужчина. Мы с ним жили некоторое время, даже пожениться собирались, а потом разошлись. Но он всё равно оставил мне эту квартиру и много денег. Вот так.

– Вот тебе раз! – всплеснула руками мать. – Он тебя, подлец, бросил?! А потом откупиться решил? Вот мерзавец-то! Бедная ты моя девочка!