– Ну и… – вопросительно посмотрел на него я.

Инспектор усмехнулся.

– Фэншоу отрицает, что встречался с Нелли в дюнах. Этого и следовало ожидать. Рассказывает немудреную историю. Когда закончил писать вчера вечером, вышел подышать воздухом. Пошел по пляжу в противоположную от «Головы монаха» сторону, в направлении городка. По дороге никого не встретил. Почувствовав усталость, вернулся.

– А что его жена? – спросил я, вспомнив загадочное и бледное лицо Мэрион Фэншоу.

– С ней нам побеседовать не удалось, – вставил слово Гилкрайст. – Фэншоу сказал, она плохо себя чувствует и не встает с постели.

– Гилкрайст, как врач, предложил осмотреть ее, – сказал Суини, – но Фэншоу побелел как привидение и даже слышать об этом не захотел. Есть в их семейных отношениях что-то не вполне нормальное, если вам интересно мое мнение.

Я не мог с ним не согласиться.

– Скажу больше, – продолжал инспектор, – мне все здесь кажется несколько странным. Лжет либо Валентайн, либо Фэншоу. Тот вообще категорически не признает какой-либо своей связи с Нелли Вуд. Отрицает, что подарил ей кольцо. Она всего лишь занималась ребенком и позировала для его безумных картин. Ничего сверх этого, утверждает Фэншоу. – Инспектор пожал плечами. – Но кто мог ожидать от него иных показаний?

– Причем лично мне не показалось, что он лжет, – заметил Гилкрайст.

– Такое же впечатление на вас произвел Валентайн, – напомнил Суини.

– Но ведь есть вероятность, что оба говорят правду, – сказал я. – Возможно, у Фэншоу действительно ничего с Нелли не было, а Валентайн уверил себя в обратном. Быть может, она лгала, бахвалясь влюбленностью в себя Фэншоу, чтобы заставить Бака ревновать и подхлестнуть увлеченность собой.

Суини удостоил меня теперь более пристальным взглядом, словно впервые услышал из моих уст нечто разумное.

Гилкрайст положил пухлые руки на свои округлые колени. Это был характерный для него жест, предвещавший, что сейчас он выскажет некое веское мнение. Я уже успел привыкнуть к нему с тех времен, когда мы вместе проводили вечера за кружкой пива, плачась друг другу о прискорбной участи способных врачей, приговоренных практиковать в маленьких провинциальных городах.

– Мне кажется, вы напрасно тратите время, Суини, пытаясь разобраться в подробностях личной жизни Нелли Вуд. Назовите меня профаном, но я считаю, что она стала жертвой маньяка, которого прежде в глаза не видела.

Суини снова передернул плечами:

– А кто сказал, что я с вами не согласен? Подобная версия не отвергнута. Но полицейский должен тщательно выполнять свою работу. Нельзя игнорировать ни одну из существующих вероятностей. – Он поднялся порывистым и легким движением птицы, взлетающей с ветки. – Мне надо идти, дел по горло. Нужно организовать проверку некоторых местных жителей в Мысе Талисман, выяснить, не появлялись ли чужаки в окрестностях прошлым вечером, установить всех, кто покупал здесь в последнее время китайские фонари. Это и многое другое. Барнс, мне очень понадобится ваша помощь.

Гилкрайст тоже встал.

– И мне пора бежать. Я уже опоздал к приему в своей клинике, как и с визитом в тюрьму. – Он повернулся ко мне: – Между прочим, Уэстлейк, Суини рассказал вашу диковатую историю о могиле на старом погосте. Хочет, чтобы я определил, чье это захоронение. Без труда могу навести справки. У нас есть подробный план кладбища в помещении управления здравоохранения. Ближе к вечеру я закончу с основной работой, и мы сможем отправиться туда, чтобы вы показали, чей именно прах был потревожен. Договорились?

– Конечно.

Суини раздраженно фыркнул.

– Девушек убивают маньяки, а по ночам кто-то разрывает могилы. Это место напоминает какой-то сумасшедший дом. А всеми уважаемый полицейский должен во всем разобраться, чего от него ожидают все. Пойдемте, Гилкрайст. За мной, Барнс.

И все трое поспешили удалиться.

Моя и без того достаточно тонкая связь с расследованием убийства после их ухода окончательно оборвалась. И, несмотря на все еще не удовлетворенное любопытство, я был только рад получить передышку. Отправившись в свою комнату, облачился в купальные трусы и захватил удочку для ловли рыбы с берега. Продолжался прилив, и я мог пару часов порыбачить до самого обеда.

Затем прошел по коридору до номера дочери, чтобы забрать двух своих подопечных. К этому моменту Дон и Бобби уже забыли о Библии и занялись какой-то особой разновидностью борьбы. Я застал их на полу с раскрасневшимися лицами, сцепившимися в схватке.

– Пойдемте, ребята, – сказал я. – Мы возвращаемся на пляж.

Оба тут же вскочили на ноги. Дон тяжело дышала, но смеялась. Бобби, хотя его щеки и побагровели, выглядел по своему обыкновению серьезным. Он посмотрел на меня своим пристальным взором и выдал:

– Он шмотритша еше глупее в швоих купальных трушах.

Насколько я знал, Бобби Фэншоу никогда прежде не пришепетывал.

Час от часу не легче!

Сохраняя чувство собственного достоинства, я вышел из комнаты. Они последовали за мной. Скоро я уже стоял в полосе прибоя, с непобедимым оптимизмом ожидая поклевки, которой так и не случилось. Дети вернулись к своей замысловатой игре в «черный бриллиант».

Они играли до обеда и продолжили после еды. Гилкрайст пока не появлялся. Несмотря на напряженную атмосферу в гостинице и несколько встревоженные, бледные лица некоторых ее обитателей, это мог быть обычный, окрашенный в золотисто-синие тона день на мысе Талисман, похожий на все другие, которые очаровывали меня своей размеренностью.

Приближался вечер. Небо на западе приобрело темно-красный оттенок, и его ласкающая глаз красота словно согрела своим сиянием океанский простор у горизонта. Я отправил детей переодеваться, сам сменил одежду, а поскольку долго стоял по колено в воде, слегка продрог и решил перед ужином быстрым шагом пройтись по дюнам.

В этот предвечерний час пустынный пейзаж с песчаными холмами и травой, растущей клочьями, подобной жестким зеленым волосам, начинал приобретать какие-то почти неземные признаки. Все очертания стали смутными, и четко виделся только силуэт старой церкви, одиноко возвышавшейся на мысе вдали – единственное творение рук человека на фоне песка и скудной растительности.

Но я даже не предполагал, что сумерки могут навеять пугающие мысли, пока вдруг не заметил впереди чью-то фигуру. В этом странном освещении она показалась мне необычайно крупной. Находилась между мной и самым краем церковного двора, держась неподвижно и очень прямо, словно вырезанная из серой замши, на которую теперь было похоже небо.

Передо мной открылся крутой склон впадины в дюнах. Подчиняясь какому-то безотчетному первобытному инстинкту, я укрылся в ней и продолжал наблюдать поверх кромки следующей дюны.

С такого расстояния было трудно рассмотреть, кто это. Я пока не мог даже определить, мужчина передо мной или женщина. Но было в очертаниях этой особы нечто загадочное. Лишь потом я понял, что именно – необычная толщина силуэта посередине, казавшаяся необъяснимой. Чуть позже я сообразил, что человек попросту что-то держит в руках.