седле-то еле держался! У него не было арбалета, как был он у Тивада в руках, но даже Тивад так и не выстрелил в меня, не смотря на приказ. У Вирага только меч! Старый дурак! Он ничем тебе не поможет!

— Да отцепись же ты! Пусти меня! — закричал я в лицо старого слуги и толкнул Габиана от себя. Но тот не отставал, вот же упрямый осёл.

— Милорд! Прошу вас…

Я глянул в сторону Вирага и обомлел от увиденного. Нет! Нет, пожалуйста, Вираг!

Мой брат убрал меч, положив его через седло перед собой, и освободил левую руку. Я снова видел всё, как в замедленном кино! И что это значит? Что всё время это означало для меня?

Это смерть моя подходила близко-близко!

Я видел, как неторопливо Вираг поднял правую раненую руку и отогнул кольчужный рукав, открывая запястье. Нет! Чёрт! Как же я забыл про его кинжалы?! Он часто носил их с собой и постоянно упражнялся, чтобы не терять сноровки.

Какого мрака, Вираг! Нет!

Он выхватил один из них, может быть, даже последний, ловко перехватил в левой ладони.

Нет! О, Боже…

Я хорошо помнил, как он ругал меня за мой прошлый побег, он не понял моего желания освободиться. Мы ещё тогда говорили с ним о матерях…

Мой брат в этом мне не союзник, он не поддержит меня. Даже Тивад не смог выстрелить в меня, он потратил свой последний болт на кого-то другого. А мой брат сможет, он слишком любит своего отца, чтобы нарушить его приказ, он никогда не пойдёт ему наперекор. Он, конечно, не убьёт меня, он ведь мой брат, достаточно просто ранить, сделать больно, чтобы я смирился и подчинился упрямцу-Габиану. Вот и всё!

Вираг бросал кинжал с левой руки, но он был хорошим жонглёром и умело владел обеими руками. Я зажмурился в ожидании боли. Куда он кинет его? В ноги, в руки, в грудь? Чтобы не убить наверняка? Куда, значит?

Грудь у меня закрыта кольчугой, от кинжала это, скорее всего, не спасёт, но и насмерть не убьёт, это точно. Здесь рядом полно врачей, и меня успеют спасти… Но я уже мысленно готовился, ждал удара в грудь и боли, я ждал боли…

Но уши мои уловили возмущённый вскрик Габиана, и я тут же распахнул глаза.

Он промахнулся! Вираг промахнулся!

Вместо меня он попал в Габиана!

Я увидел кинжал, попавший чуть выше кожаного панциря слуги, ближе к шее. Свет Всемогущий!

Я тут же почувствовал, как ослабли пальцы Габиана, сжимающие мой пояс, увидел, как ноги его подкосились, и он стал оседать на землю, утягивая меня за собой.

Ну уж нет! Нафиг! Какого мрака!

Я вцепился в его пальцы и не без труда разжал хватку, освободившись, наконец, от этого старого клеща. Заметался глазами, ища свободную лошадь. В сторону Вирага я даже не смотрел.

Он пытался ранить меня!

Мой родной брат!

Я любил его, я гордился им! А он! Как он мог так со мной? Вираг-Вираг…

Сердце моё сдавило жалостью и обидой. Я не стал смотреть, есть ли у него ещё кинжалы. Я рванул от своего брата и постарался затеряться среди толпившихся вокруг людей. Я нашёл свободную лошадь и даже не понял, как взлетел в седло с первой же попытки. Это уже была другая лошадь, и она слушалась меня. Я ударил её шпорами, протискиваясь вперёд, и рысью поехал в сторону Малого Ортуса. Когда стало свободнее, и я выехал на равнину, я перешёл на галоп.

Всё! Хватит! Я еду домой!

К мраку! К мраку всё! Вас всех… И отца, и моего брата, и этот Лоранд, и эту войну!

Я свободен. Я был свободен. Как там в песне? «Словно птица в небесах… Я забыл, что значит страх…»

Да! Да, именно так… Именно так!

Глава 26.1

Лошадь моя бежала сначала галопом, потом, видимо, устала и перешла на рысь. Я преодолел расстояние вдоль Ронды, проехал мимо нашего лагеря, а потом свернул на северо-восток. Какое-то время я ещё слышал звуки сражения, крики и ржание лошадей, но я уезжал от них всё дальше и дальше. Всё уходило от меня, пока я не остался один. Только я и ветер.

Я уже ехал по полю, снежок, тронутый только дикими животными и птицами, хрустел под копытами лошади. Ветер дул в лицо, и я чувствовал, что мёрзну. Плащ и шапку с меня сорвал Габиан, пока мы перетягивались с ним. Я был в кольчуге, но останавливаться и снимать её сейчас у меня не было времени. Солнце уже спускалось к горизонту, и я чувствовал, как подкатывает голодная тошнота. Но адреналин и волнение, особенно в первое время, когда я только вырвался, не давали мне чувствовать ни холода, ни голода, ни жажды.

Я был свободен. Я, наконец-то, оторвался от всех, кто держал меня, кто привязал меня к себе, кто в прямом и в переносном смысле удерживал меня за руки. Отец… Габиан… И Вираг…

Мой брат пытался ранить меня! Габиан вцепился крабом всеми своими клешнями! Отец заставил принять участие в битве!

Но я сумел освободиться от всех их!

Да, я думал об Ортусе и его кладбище, а сам всё же раз за разом переживал заново то, что случилось. Я был уверен, что битву мы выиграем. Перед глазами так и стояла сцена накатывающего лавиной Засадного полка и растерянность среди воинов Нандора. Они проиграют, несмотря на свой перевес в рыцарях, как ни хвалился тот граф Одвин, мы победили их. Победили их тактически, спасибо моему отцу и этому барону Франу. Он, наверное, настоял и поддержал меня, поэтому и не было его на переговорах. Он, скорее всего, был в это время в лесу со своими людьми, поэтому я не видел его и перед началом битвы, и потом.

Лошадь моя запнулась и перешла на шаг. Устала, наверное, я не стал подгонять её, пусть идёт быстрым шагом,