На следующий день ко мне пришла швея. Очевидно, Сирен считал, что мне следует как можно скорее подогнать свадебное платье. Швея была невысокой и розовощекой, с черными волосами, заплетенными в простую косу, спускающуюся по спине. Вероятно, из деревни, так как она не казалась благородной по крови и кожа ее была слишком загорелой для обитательницы замка.

– Миледи, – сказала она, делая реверанс. – Для меня большая честь познакомиться с вами лично. Надеюсь, вы остались довольны моей работой.

Я улыбнулась с искренней благодарностью.

– Все мои наряды прекрасны. Спасибо.

Эбб помогла мне снять платье, и я осторожно шагнула в белое платье. Атлас на лифе был таким старым, что начинал желтеть, и он был нежным, как крылья мотылька.

– Это было свадебное платье королевы Серены, миледи, – объяснила швея. – Мы можем заменить потускневшие кусочки, если хотите.

Я узнала платье с портрета в покоях Сирена. Оно было с глубоким декольте, а кружевная отделка ручной работы была недостаточно длинной, чтобы прикрыть мою грудь.

– Вы немного стройнее, чем покойная королева, миледи, – сказала швея. – Я добавлю здесь больше кружев.

Лиф был тесным, но удобным, со стеклянными бусинами и большим количеством кружев, покрывающих белый атлас. Рукавов не было, только маленькие шифоновые драпировки на плечах, а юбка представляла собой воздушную смесь кружева, тюля и шифона, похожую на морскую пену, и вся была покрыта изящной стеклянной вышивкой бисером. Это было красивое платье, но, учитывая обстоятельства, траурные цвета были бы более уместны.

– Я немного расширю его в бедрах, – сказала швея, – а остальное, я думаю, все подходит. Я также приготовлю несколько белых кружевных перчаток, если так пожелает миледи.

Я кивнула и поблагодарила ее.

– Я уверена, что все это будет прекрасно, – добавила я.

Она улыбнулась и снова присела в реверансе, прежде чем поспешно выйти с выкройкой. Эбб помогла мне переодеться к ужину. Только несколько самых выдающихся лордов и леди присутствовали сегодня вечером, а также Талин, который оставался в Новом Замке, пока король был болен, на случай, если ему станет хуже. Но он не приходил ко мне с тех пор, как мы вернулись, и если у меня действительно была причина сохранять надежду, я не могла себе ее вообразить.

– Как прошла сегодняшняя примерка? – спросил Сирен, потягивая вино.

– Все прошло хорошо. Платье твоей матери на самом деле еще красивее, чем на ее портрете. – Он потянулся к моей руке, и я позволила ему взять ее. Я устала бороться. Не совсем смирилась, но устала.

– Я знаю, что тебе еще нет восемнадцати и отец держится лучше, чем мы смели надеяться. Но нам в любом случае нужно двигаться вперед со свадьбой. Ты, конечно, понимаешь.

Я кивнула. Женитьба на мне не принесла бы ему никакой пользы, если бы Талин захватил корону, но, зная Сирена, я была уверена, что у него тоже был план на этот случай.

– Я полагаю, что варинийские свадьбы сильно отличаются от иларийских, – сказал он, разрезая ножом кусок печени на своей тарелке. – В большом зале состоится короткая церемония, и как только мы поженимся, мы покинем гору и отправимся на карете через близлежащие деревни. Люди будут толпами выходить, чтобы увидеть свою новую принцессу. Или королеву, посмотрим. – Он улыбнулся, но было что-то в том, как он это говорил, что меня нервировало. – После этого мы устроим пир здесь, в замке, а потом, конечно, будет наша брачная ночь. Я не думаю, что мне нужно вдаваться в дальнейшие подробности об этом – не так ли, миледи?

Я не покраснела и не поежилась, на что он, без сомнения, надеялся.

– Нет.

– Так, позволь мне порезать тебе мясо. – Он подошел и встал у меня за спиной, как тогда, когда подавал пирог с летучей мышью. – Этим вечером это дается мне особенно трудно.

Что-то определенно было не так. Я краем глаза взглянула на Талина, но он выглядел таким же смущенным, как и я. Затем я услышала, как нож заскрежетал по тарелке, и почувствовала жгучую боль в руке. Я посмотрела вниз и увидела глубокий порез, уже сочащийся кровью.

Я была слишком потрясена, чтобы говорить, но Талин немедленно вскочил на ноги.

– Что ты наделал? – спросил он Сирена, прижимая салфетку к моей руке. – Ты неуклюжий…

– Успокойся, – холодно сказал Сирен. – Ты находишься в присутствии дам. Нож соскользнул. Я отведу Зейди, чтобы ей перевязали руку.

– Ты никуда ее не заберешь, – сказал Талин, помогая мне подняться на ноги.

Сирен встал передо мной, его серые глаза вспыхнули гневом.

– Держи свои руки подальше от моей жены.

– Она еще не твоя жена. – Я никогда не слышала, чтобы Талин был таким холодным.

Сирен понизил голос до рычания:

– Отойди, или я прикажу посадить тебя в темницу.

– Талин, – тихо сказала я. – Я в порядке.

Сирен перевел взгляд с брата на меня, и что бы он там ни увидел, это только разозлило его еще больше. Он грубо подтолкнул меня к дверям. Я чувствовала на себе взгляды всех придворных, когда он выводил меня из обеденного зала, крепко положив одну руку мне на спину, а другой все еще сжимая нож. Он не останавливался, пока мы не добрались до его кабинета, где он толкнул меня через порог и запер за нами дверь.

– Покажи мне свою руку, – сказал он, прежде чем я успела обернуться. Он сорвал окровавленную салфетку с моей кожи. Рана была глубокой и еще не полностью зажила, но кровотечение прекратилось.

Он схватил меня за запястье и поднес мою руку ближе к своему лицу. Я совсем забыла о его плохом зрении.

– Значит, эти ублюдки не лгали, – сказал он. – Я поражался, как тебе удалось так быстро исцелиться, когда Саландрин укусил тебя. У тебя болит рука?

Я вырвала свою руку из его хватки.

– Больше нет. Кто тебе сказал?

– Мои глупые стражники. Очевидно, они не смогли спасти тебя от людей женщины-короля, но им удалось заметить это. Как это возможно? – Его глаза были широко раскрыты и были дикими, и почему-то волнение на его лице пугало больше, чем его обычно каменное выражение.

Моя кровь громко пульсировала в ушах. Я надеялась, по крайней мере, скрыть эту правду от Сирена. Теперь я сделала все еще хуже.

– Я не знаю. Произошел… несчастный случай. Когда я была ребенком. С тех пор я могу быстро исцеляться.

– Что за несчастный случай?

Я заколебалась, и Сирен шагнул вперед с ножом.

– Не позорь нас обоих ложью, миледи.

Я прикусила губу, задаваясь вопросом, насколько расплывчатым могло бы быть мое объяснение.

– Это был порез.

– От чего?

У меня не было никакой надежды выбраться из этого, сохранив как свою тайну, так и свою жизнь, но я должна была попытаться.