Тень склонил голову.

– Правда? Каждый из них попадает под определение эксплуататора: человека, который использует других для достижения собственных целей.

Да, всё выглядело именно так. Но где-то в промежутке между первой встречей с Насиром и тем моментом, когда она заблудилась, сбив «банду» с пути, чувства Зафиры изменились, и она до сих пор не могла разобраться в сумятице эмоций.

Она вернула разговор к таинственному дому Тени.

– Ищущий сможет найти это место. Не такое уж оно и незаметное.

Тень чуть не расхохотался. Он поставил чашку на оттоманку и откинулся назад, обхватив пальцами согнутую ногу. Тонкий конец чёрного тюрбана выглядывал из многослойных складок, огибая правое ухо. Такая, казалось бы, обыденная деталь привлекла всё внимание Охотницы. Она чуть не упустила из виду заострённые кончики его ушей – признак его бессмертия.

– Ты не веришь, что я забочусь о тебе, azizi? – спросил он бархатным голосом.

Зафира сжала губы, когда Тень назвал её «моя дорогая».

– Ты не пленница. Ты можешь уйти, когда пожелаешь.

– Как ты можешь говорить о доверии, когда я тебя даже не знаю?

Янтарные глаза Тени наполнились влагой, будто слова Зафиры ранили его чувства. Он сделал глоток кофе, и Зафира проследила за тем, как дёрнулся его кадык и как язык скользнул по губам. Рассказы Ясмин тотчас вернулись к ней в голову.

– Ana Zalaam. Ana Zill.

Я есть Тьма. Я есть Тень.

Охотница вздрогнула.

– Я не понимаю.

– Ты и не должна понимать. – В его словах таилась почти не скрываемая сила.

И снова Зафиру поразило странное чувство узнавания. Как будто всю свою жизнь она знала этого таинственного красивого мужчину.

Он заговорил:

– Я помогал тебе в Арзе. Поддерживал на Шарре. Я был твоим спутником всегда и везде.

Сердце Зафиры затрепетало.

– Тьма, – медленно произнесла она, пытаясь понять. Собирая воедино все годы мрака, темноты и гостеприимности ночи. Голоса. Она вспомнила, как тени кружили в восторженном вальсе, целовали её и ласкали. Вспомнила ответы тьмы, когда она приветствовала мрачные деревья здесь, на Шарре, и дома, в Арзе. – Это был ты.

Как тьма, окутавшая всё вокруг, вдруг стала человеком? Почему он оказался на Шарре?

– Ты считаешь меня злом, azizi, – задумчиво промолвил мужчина. – Тьма – это отсутствие света. Тьма – это причина, по которой существует свет. Без тьмы свет не имел бы пределов. Он стал бы проклятием. – Он поправил чашки и прижал к языку зёрнышко граната. Его пальцы были длинными, аристократическими, но когда Зафира моргала, ей чудились когти. – Всё существующее в мире создано для того, чтобы уравновешивать свою противоположность.

Зафира сжала губы, не давая выплеснуться потоку мыслей. Тень внимательно изучал её, наблюдая за разгоревшейся в душе борьбой.

– Я такой, каким ты меня видишь сейчас, а когда возникает необходимость, я – zalaam. Zill.

Человек, способный оборачиваться тьмой. Замечательно.

Он встал, протянул руку, подмигнув татуировкой. Охотница посмотрела на его прямые пальцы и закусила язык. Если она откажется, он может больше никогда не заговорить с ней так охотно. Если согласится – ничто не помешает ему воспользоваться её легко завоёванным доверием.

Рука мужчины была тверда, и Зафира сдалась.

И пожала её.

Мужчина помог ей подняться на ноги. Но потянул не вверх, а к себе. Зафира резко выставила руку, чтобы не дать им обоим упасть. Тень опустил взгляд на растопыренные на его груди пальцы, а затем схватил её за запястье. Зафира замерла, заметив недобрый изгиб его губ.

– Почему я здесь? – выдохнула она, широко раскрыв глаза.

– Мы знаем друг друга очень давно, azizi, – сказал он всё тем же тихим голосом, и пульс Зафиры участился. – Поэтому я решил, что нам пора встретиться.

Он был слишком близко. Она была слишком близко.

– Разве ты не рада, что встретила меня? – спросил мужчина. Его губы коснулись уха Зафиры, чуть не лишив её чувств.

Охотница не могла ясно мыслить. Она знала, что должна отдёрнуть руку, но тепло его кожи под льняной тканью тауба удерживало её на месте. Пока новое осознание не охладило её кровь.

У него не билось сердце.

Она исчезла. Исчезла. Насир бросился вперёд, но не заметил ни снежной кожи Охотницы, ни блеска её кольца.

Он ощущал её отсутствие всем телом.

Вернувшись к остальным, Насир остановился, увидев эмоцию, проступившую на их лицах. Надежда. Никогда прежде на него не надеялись. Принц покачал головой, вмиг разрушив все их иллюзии. Вот это уже привычнее.

– Она была здесь, – сказала Кифа, подцепив песок наконечником копья. – А теперь – ни следа.

Тени сгустились, закружился песок. Надвигалась буря. На лице Беньямина читалось смятение.

– Мы опоздали. Мы опоздали. Она…

– Не вынуждай меня отвешивать тебе пощёчину, сафи, – прорычал Альтаир.

Кифа поднялась на выступ, чтобы осмотреться.

К горлу Насира подступил смех. Они заблудились. У них не было компаса, который помог бы найти их компас.

Компас. Он поймал понимающий взгляд Альтаира и задумался, как давно генерал знает, что компас всё это время указывал на Охотницу. Насир вытащил прибор из кармана и резко выдохнул, когда стрелка указала на северо-восток.

– Я знаю, где её искать, – объявил Насир, не тратя времени на объяснения. Как он мог объяснить то, чего сам не понимал?

Кифа спрыгнула с камня и внимательно изучила компас. Но ни о чём не спросила.

– Впереди обрыв, но я не могу сказать, насколько высокий.

Насир кивнул. Он вполне мог оставить их в лагере. Если они погибнут, это избавит его от необходимости наблюдать, как жизнь покидает теперь уже не чужие лица.

Вытащив скимитар из ножен, хашашин вдохнул, ненадолго встретившись глазами с Альтаиром. Беньямин уверенно кивнул.

Насиру предстояла охота на Охотницу.

Зафира медленно шнуровала сапоги, рассматривая изысканную плитку и одновременно пытаясь унять дыхание. Она выпрямилась. Тень стоял рядом. Очень близко.

– Azizi, ты постоянно ищешь способ сбежать.

Зафира не стала этого отрицать.

– Скоро меня найдут. Эксплуататоры не расстаются со своими инструментами так просто.

– Ты имеешь в виду своего любовника, – мягко сказал Тень, слегка наклонив голову.