Он уронил стакан.

Зафира вздрогнула, когда стекло разбилось, а осколки и брызги разлетелись по медному полу.

Точно так же, как осколки её сердца рассеялись где-то в тени.

* * *

Позже, намного позже, Тень вернулся, и Зафира почувствовала нежное и прохладое прикосновение к своему подбородку. Охотница открыла глаза. Каждая часть её тела ощущала пять точек, в которых его пальцы касались её лица, отчего пульс Зафиры предательски участился.

Напряжение в руках и ногах мешало ей думать. Зафира была готова на всё ради мимолётного облегчения. Она хотела, чтобы остальные её нашли. Нет. Она не хотела видеть, как с них заживо сдирают кожу.

Но они и не могли её отыскать. Без неё все они превратились в слепцов, запертых в клетке с волками.

– Отпусти меня, – пробормотала Зафира.

– У тебя была вся ночь, чтобы подумать. Ты принесёшь мне Джаварат? – Голос был таким же нежным, как его прикосновение, и Зафира задавалась вопросом, как кто-то настолько прекрасный мог быть так жесток.

Она почти согласилась, но с губ сорвалось иное:

– Я убью тебя.

Тень лениво рассмеялся.

– Смерть – для дураков, azizi. Тьма нерушима, вечна, не ограничена человеческими возможностями. Твоё оружие не может причинить мне вреда.

Определить – значит ограничить.

– Ты планировал это много лет, – осознала Зафира. – С тех пор, как я вернулась из Арза в самый первый раз.

С тех пор, как умерла султанша. Ещё до смерти Бабы. До того, как Умм сошла с ума.

Кто он? Кто этот мужчина?

– Серебряная Ведьма, – прохрипела Зафира. – Какова её роль?

– О, невероятно прекрасная женщина, правда? – спросил Тень, опускаясь на трон. – Она была непреклонна в поисках, но, увы, лишена любви и одинока в своих трудах. Я расставил ловушки, сплёл паутину слов, и вскоре моё терпение принесло плоды. Что касается султана Аравии, однажды ему преподнесли медальон, который он полюбил больше, чем собственного сына, и дальше всё было легко.

Лишена любви. Осознание пульсировало в её жилах.

– Зачем… зачем тебе Джаварат, если ты правишь всем островом?

– Шарр растёт и вырывается из-под контроля. Думаешь, я хочу, чтобы Арз поглотил Аравию? – Он откинулся на спинку трона. Его татуировка замерцала.

Он лгал. Шарр был не чем иным, как землёй; ему незачем было угрожать Аравии армией деревьев.

– Я не дурак, чтобы жаждать разрушений, azizi. Я лишь хочу порядка во всём. Но чтобы достичь великих целей, приходится идти на великие жертвы.

– Значит, ты такой же, как любой другой преступник – ты используешь магию крови, чтобы заставить Шарр выполнять приказы.

Он наклонил голову, и что-то вспыхнуло в его глазах.

– Разве ты не читала обо мне в своих сказках? О том, кто владеет магией, не используя кровь? Привяжи себя к сосуду, и он станет твоим без какой-либо платы. Я устал заимствовать, устал от ограниченности собственных сил и от необходимости пользоваться чужими. Скажи, зачем оставаться владельцем, когда можно стать сосудом?

«Разве ты не читала обо мне в своих сказках?»

О мужчине, который, как никто другой, управлялся с волшебством. О мужчине, который превзошёл dum sihr. О мужчине, который стал почти таким же могущественным, как сами Сёстры Забвения.

Зафира поняла, кем был Тень.

Она поняла, почему у него не билось сердце и почему острые кончики ушей торчали над складками тюрбана. Наполовину ифрит, наполовину сафи.

Ночной Лев.

Тварь, схватившая Насира, наконец-то остановилась, но теперь он окончательно потерял все ориентиры: время, место, Охотницу. Если раньше у него и оставались какие-то сомнения, то теперь он совершенно точно потерялся.

Плеть, обвивавшая его ногу, скрылась в тени. Laa – это была абсолютная тьма. Страх затуманивал его взор.

Насир поднялся на ноги, отряхнул одежду. Он старался не думать об ифрите в облике Кульсум. Он старался не думать о том, как Шарр его изменил. Как ослабил его дух.

«Она больше не та бесхитростная девочка, какой была, когда впервые ступила на этот остров».

– Когда сердца наши голодны, мы питаемся ложью.

Услышав скорбный голос, Насир замер. Какое чудовище могло обитать в такой темноте?

– Те, у кого есть сердца, возможно, и питаются, – ответил Насир, медленно поворачиваясь. – Покажись, тварь.

– Ты боишься меня, принц, – вновь зазвучал голос, пронизанный весельем. Женский голос.

Насир отступил.

– Я ничего не боюсь.

Существо засмеялось. Хриплый, умирающий звук.

– Кто ты? – спросил хашашин.

– Одна из многих пленников этого проклятого острова, – прохрипел голос. – Не все мы такие злодеи, как ты.

Насир не стал отрицать своих злодеяний.

Он почувствовал прикосновение того, что обвивало его лодыжку. Несколько прикосновений. Щупальца? Прежде чем он успел снова заговорить, справа от него раздался шорох, а потом скрежет камня, вынудивший Насира обернуться.

Пыль осела, и из внешнего мира заструился серый свет. Перед Насиром раскинулся дворец – массивное строение из тени и камня. Чёрные купола сверкали под невидимой луной.

– Восстанови равновесие. Подари нам свет. Уничтожь нас, чтобы мы могли покоиться с миром.

Он ступил на каменную дорогу и убрал компас в карман. Обернувшись, хашашин обнаружил, что теперь ему легче, чем прежде, произнести это слово.

– Shukrun.

– Ты Ночной Лев, – чуть не лишившись чувств, выдохнула Зафира.

Не в силах держать вес своего тела, она обмякла, загремев цепями.

Он улыбнулся, но янтарные глаза остались холодными. Глаза льва, осознала Зафира.

Прямо перед ней стоял хозяин, сущность которого боялся раскрывать Беньямин. Значит, этому существу подчиняется Шарр. Он стал причиной невероятных перемен, произошедших с султаном. Но почему он остался в живых?

«Дыши. Ищи выход».

Зафира понимала, что даже если каким-то чудом вырвется из лап Ночного Льва, деваться ей будет некуда. Найди она Джаварат, хозяин Шарра всё равно заберёт книгу. Потерпи она намеренную неудачу, он пошлёт кого-нибудь за её семьёй.

Но вот если Зафира погибнет…

Никто не станет скучать по ней. Никто не сумеет найти Джаварат. Её смерть будет жертвой.

– Ты никогда не умела держать свои мысли при себе. – Ночной Лев рассмеялся. – Azizi, я буду скучать по тебе.