– Они пленили нас! – обратился к Ворону поражённый Станислав, но военачальник лишь отмахнулся от волхва рукой.

Ворон протрубил в поясной рог, и многие взгляды обратились на него – обернулся даже великий хан.

– Если мы поубиваем друг друга, то только поможем мертвецам захватить наш мир! – прокричал Ворон изо всех сил.

Тевур удивлённо посмотрел на военачальника: хан уже успел счесть своё решение освободить северян поспешной глупостью, вызванной желанием скорее освободить колосаев от их обращения к Тьме. После того как освобождённые северяне напали на колосаев, великий хан был уверен, что Ворон призовёт своих людей к атаке.

– Если мы поубиваем друг друга, то только поможем мертвецам захватить наш мир! – повторил Ворон, и дети Сварога, сдерживая гнев, насторожённо внимали словам Ворона. – Если вы думаете, будто Тьма нас не тронет, вы ошибаетесь! Мертвецы убивали и нас, и даже Богам не ведомо о намерениях того, кто ими повелевает! Мёртвые не освободить нас пришли, а сделать своими рабами – Тьма не несёт Свет! – Слушая слова Ворона, витязи нехотя опускали мечи.

– Мы были врагами, но нынче у нас общий враг! – поддержал Ворона Тевур, и седой северянин кивнул молодому южанину. – То, что явилось с Севера, несёт смерть всем нам – и колосаям, и сварогинам! Тьма сулит гибель всему миру – подумайте, что будет, если мёртвые завоюют мир живых… Нам нельзя допустить подобного! – говорил Тевур, и колосаи, глядя то на великого хана, то на сварогинов, опустили сабли.

Станислав хмуро смотрел на Ворона. Волхв чуял то же, что и военачальник, – странные думы о том, что не время продолжать вражду, не казались ворожбой, но будто приходили сами.

– Но вы же заметили, что мертвецы убивали только колосаев! – выкрикнул кто-то из толпы – вперёд выехал крепкий сварогин с мощным мечом. Воин посмотрел на Тевура и плюнул в его сторону. – Я лучше буду за мертвецов сражаться, чем с тобой, колосай.

Тевур хотел было ответить, но его опередил Станислав:

– Ты живой и должен сражаться за живых, – сказал молодой волхв громко. – Если хочешь, чтобы на всей земле наступил Моров Век – бери таких же, как и ты, и возвращайся на север!

– Предатель! – прорычал сварогин и, обратившись к столпившимся людям, провозгласил: – Кто готов идти за своими Богами, даже за Мором, следуйте за мной! – Затем, обернувшись к Тевуру, пророкотал: – Мы до вас ещё доберёмся! – Воин развернул коня и направил по дороге обратно. Люди перед ним расступались, некоторые же – следовали за витязем.

Ворон хмуро смотрел на разворачивающих коней северян – их было куда больше, чем он думал.

– На всё воля Богов, – прошептал Станислав, но так, чтобы Ворон его услышал.

Тевуру хватало мудрости молча смотреть на то, как часть северян покидают и так поредевшее войско.

– И великий хан их отпустит? – к Тевуру обратился Мулак.

– Каждый сам выбирает, за что ему умирать, – не повернув головы, ответил Тевур.

Когда решившие вернуться северяне ушли далеко, Тевур велел людям отдохнуть, чтобы с новыми силами продолжить путь на Юг. После великий хан приказал ксаям обратиться Птицами Духа и разнести вести о воинстве Тьмы по всем твердыням Нового Каганата, и самое главное, как советовал Ворон, – сообщить о том Мухоме Зайцу – наместнику великого хана в Волыньском княжестве.

Никто – ни южане, ни северяне – не заметили едва видимую тень, что, будто облако, направилась от их лагеря к лесу. Ступив в тень деревьев, Велижан обернулся и улыбнулся: угли почти погибшей надежды на возвращение в Явь Света разгорались.

Мир озарил белый свет, прокатившись волной по чёрной земле до Серебряного Града, что высился подле вздымавшихся, будто застывшие волны, гор. Ослеплённые люди замерли – мечи застыли в затянувшемся выпаде, схлестнувшиеся воины остановились… Из ослепительного света в гущу сражения ворвалось медное воинство, сметая всё на своём пути.

Веслав, ведя войско за собой, чувствовал невероятный прилив сил – рядом с ним будет биться та, ради которой он готов отдать жизнь. Не высшее ли это благо – следовать одним путём с тем, кого любишь?

Не успел Веслав подивиться своим думам, как резкий выпад оперённого серебром витязя вернул его на землю – князь отбил атаку, защищая себя и Меднославу. Царевна же билась уверенно – будто была опытным и сильным мужем, а не прекрасной девой.

Светозар отбивался от серебряных воинов тоягом и ворожбой, а серебряный Дрозд, кружа, клевал врагов, метясь в темя. Любомир и Вель отчаянно сражались, всеми силами защищая царевну.

Явившееся из света медное войско уверенно теснило серебряное – ближе к зубцам гор, у подножия которых сверкал серебром град.

Среди сражающихся Веслав увидел Златобора – воевода мастерски владел мечом, не позволяя врагам приблизиться к себе. Как же он походил на сокола! На медного сокола… Продолжая биться, Веслав думал о том, что, когда он одержит победу, то первым делом признается Меднославе в чувствах и вызовет сокола на поединок – почему-то князю казалось, что Златобор не допустит его сватовства к царевне. А если у Веслава на пути встанет Светозар… Князь вновь едва не пропустил удар мечом, как вдруг всё бытие озарил золотой свет.

Прогремел боевой рог, и из золотого сияния, разлившегося по небу, явились мощные птицы: их оперенье сверкало золотом, а острые клювы ранили, будто мечи. Птицы пикировали на сражающихся людей – и на серебряных, и на медных, – сбивали всадников с лошадей, выбивали из рук оружие и валили на землю. В воцарившемся смятении никто не понимал, что происходит: крылатое войско, спустившееся с небес, несло на своих крыльях смерть.

Веслав, Светозар, Любомир, Вель и Златобор защищали Меднославу от атаки с неба – кто мечом, кто Словом, а Дрозд, летая вокруг царевны, старался ослепить пернатых врагов.

– Всё-таки нажаловалась сестрица, – шипела Меднослава, мечом и Словом защищаясь от железных когтей и клювов.

Одна из золотых птиц, описав в воздухе духу, бросилась на Меднославу, которая отбивалась от двух других. Веслав, щитом закрываясь от атак, резким выпадом меча постарался достать атакующую царевну птицу, но не успел: птица, спикировав на Меднославу, сбила её с лошади.

Веслав хотел спешиться следом, но невероятный удар в грудь повалил его во тьму. Острая боль вцепившихся когтей разлилась по телу, но тут же прошла, увлекаемая мраком, дыхание перехватило, и всё стихло в чернильной мгле.

Тьма подёрнулась багрянцем света, тяжесть бренного тела придавила к земле, и князь открыл глаза: мрачное небо наливалось грозными облаками; Даждьбог опускал свою благословенную ладонь к закату: лучи далёкого солнца едва освещали кружевные края клубящихся туч.

Веслав медленно повернулся на бок и огляделся: чёрную землю устилали перья и мёртвые птицы – медные, серебряные и золотые. Большие, едва ли не с человека. Не было ни коней, ни витязей, ни царевны. Недалеко лежали Любомир, Вель и по-прежнему сжимающий тояг Светозар, а серебряный Дрозд простёр крылья на груди сына Леса.