Тьма сгущалась: Хорс почти скрылся за зубцами далёких гор, низкие тучи наливались чернотой.

Вель и Любомир беспокойно озирались; Веслав, положив руку на меч, не отводил от царевен взора – князь решил атаковать прежде, чем хоть одна из них начнёт плести ворожбу.

Резкий порыв сухого ветра бесшумно качнул бубенцы на навершии тояга Светозара, Дрозд вспорхнул, и тьма, в которой слабо светились оперённые доспехи несметного воинства, налилась холодом.

Три царевны – медная, серебряная и золотая – смотрели друг на друга сквозь мрак не моргая, и чёрное кружево ворожбы поднималось с земли, окружая их. Плащи дев обратились в крылья, а лица покрылись оперением. Веслав замахнулся сияющим мечом…

Даже в душе тёмной нави есть проблеск Света, ибо Свет есть только там, где есть Тьма. Свет существует благодаря Тьме, вспомнил Светозар свои же слова… и услышал Песнь – едва слышимую, но совсем настоящую – невероятное безмолвие пело… Песнь звучала во всём сущем, ибо сущее и было песнью, ибо Неявь была Явью, а Явь – Неявью.

Песнь вознесла Светозара к небесам, и он увидел три царства – три твердыни – что по разным сторонам огромной долины жались к подножиям поднебесных скал, по которым струилась мерцающая Нить охранной ворожбы.

Слова сами сорвались со Светозаровых уст – гнетущую тьму прорезала сияющая золотом Песнь и ослепительной волной прокатилась до остроконечных гор.

Мир озарился светом. Время замерло.

На безоблачном небе засияло ослепительное солнце, а чёрная безжизненная земля поросла травой. Высокие с белыми вершинами горы покрыли благоухающие леса, и среди камней журчали кристальные реки. Глубокие озёра отражали небо, которое полнилось от звонкого пения птиц, а внук Стрибога разносил на крыльях свежесть и аромат цветов.

Меднослава, Златомира и Сребролика внимали чуду, как и их воины: воспоминания о потерянном Свете наполняли душу вместе с благоуханием трав. Песнь, которую они не слышали много веков, вновь зазвучала забытой во мраке жизнью. Свежий ветер развевал волосы, и искрящиеся перья летели по небу…

Веслав замер, внимая Песне. Той самой Песне, что он впервые услышал много лет назад и затем различал лишь в минуты отчаяния; Песне, не умолкающей никогда.

Песнь, которую он ощутил как Силу, что помогла ему заворожить Горыча, пронизывала весь Свет – и Явь, и Неявь, и мир Богов – подобно живой воде, что струится через ствол Мирового Древа, Краколиста, наполняя жизнью бесчисленные миры его кроны. И эта Сила подвластна каждому.

Откровение ошеломило Веслава; он смотрел на царевен, каждая из которых, как и он, внимала Силе – Песне – безбрежному Океану Мира, в котором соединились и Свет, и Тьма. И не нужна была война, дабы взять эту Силу – к этой силе вела Душа.

Но свет померк, и видение исчезло, открыв взору безжизненную землю и мёртвые горы. Седой ветер летал над приготовившимися к атаке войсками, и его крылья были сухи.

Дрозд опустился на тояг. Светозар открыл глаза и опёрся на посох – ворожба забрала куда больше сил, чем он думал, – видимо, плен Меднославы измотал и тело, и дух.

– Хорошо ворожишь. Не забывай, теперь ты, как всякий служитель Мора, обязан защищать Смерть Наместника Мора, как свою собственную, – сквозь мрак послышался шёпот Тьмы. – Ещё немного времени пройдёт, и все тайны Той Стороны тебе известны станут. Ты будешь знать о каждом камешке Нижнего Мира, даже не видя его, – шёпот звучал, но Светозар не внял ему.

Три царевны застыли, так и не начав ворожить – глаза каждой полнились слезами, а сердца будто бы стучали вновь – Дорога Жизни звала; Веслав, как и Златобор, стоял с обнажённым мечом, так и не воспользовавшись им.

Вель и Любомир смотрели на Светозара с открытыми ртами. Веслав убрал в ножны меч, перевёл взгляд на сына Леса – какая же сила подвластна юноше? Сердце князя смутила невольная зависть, но Веслав тут же отогнал её, вспомнив о Песне, что соединила в себе и Свет, и Тьму, и князю почудилось, будто невероятная мелодия не умолкает никогда, наполняя сущее жизнью, что эта музыка и есть жизнь.

– Ты показал нам свет. – Златомира с трудом подняла взор на Светозара – царевне впервые дышалось тяжело. Сын Леса кивнул. – Я забыла его… Мы все забыли…

– Забыли и сами себя пленили, – согласился Светозар. – Каждая из вас хотела владеть и Нитью, и нами, верно?

Вель и Любомир, переглянувшись, обратили взоры на сына Леса, затем – на царевен, печально смотревших на Светозара.

– Откуда знаешь? – удивилась Златомира, смахнув слёзы.

– Мне только что поведала Песнь, – ответил Светозар, не говоря о Тьме, тоже подвластной ему. – Вы пленили привратника Ворона, что привёл нас к вам, дабы мы не закрыли Врата в Явь. Вы окружили свои царства ворожбой – вы так страшитесь Врат, что боитесь следовать дальше. И мы бы навеки остались в вашем плену, если бы не ваша вражда.

– Мы можем вновь заворожить вас, и вы всё забудете, – произнесла нараспев Меднослава, обернувшись к Светозару.

– Не можете – вы вспомнили, что пора следовать за Светом дальше – ваши глаза полны слёз, пробуждённых Песнью, – тихо говорил сын Леса, но его слова слышали не только царевны, каждый мёртвый витязь внимал ему. И каждый чувствовал невероятную тоску, щемившую небьющееся сердце. Перья многих плащей дрогнули, едва не превратившись в крылья.

Веслав, как и Любомир с Велем, смотрел на Светозара – он впервые чувствовал ту силу, что была в нём самом. Будто видение Света открыло князю нечто – то, что он мог с трудом обличить в слова. Это нечто было даже во тьме, даже в самом преданном служителе Мора.

Наступила ночь – густая тьма мягко укрыла замерших в благоговейном молчании воинов, чьи оперённые доспехи тихо светились.

Меднослава, кивнув сёстрам, подошла к Веславу и положила на его плечо руку:

– Прости, что заворожила тебя, – тихо прошептала, смотря сварогину в глаза. Веслав сухо кивнул: князь сдерживался, чтобы не сбросить ладонь Меднославы с плеча. – Ты просто мне напомнил о мире… О жизни.

Веслав обратил внимание, как Златобор дёрнулся от слов царевны. Князь перевёл взор на Меднославу: медные очи смотрели на него с искренним сожалением.

– Я прощаю тебя, – нехотя ответил князь и убрал девичью руку со своего плеча.

– Мы поможем вам вернуться на Белую Дорогу, – пообещала Меднослава. – Ты успеешь спасти Василису.

Веслав ничего не ответил Меднославе, и царевна вернулась к сёстрам.

– Пора, – шепнула Сребролика. Серебряная царевна посмотрела на Меднославу, затем перевела взгляд на Златомиру. Царевны взялись за руки и зашептали. Златобор, как и сварогины, невольно отступил.

Царевны, шепча, двинулись по кругу – мелодичное кружево ворожбы осветило белым чёрную землю и, разгораясь, поднималось выше и выше. Мерцающая вязь летела к острым горам и, опускаясь на спрядённую Нить Слов, рушила её, отчего та звёздами поднималась в чёрное небо: будто с гор устремился ввысь мерцающий снегопад. Звёзды, кружась, таяли в беспросветной мгле…