Что-то глухо ударяется о бампер. Машину огибает сумка-холодильник с логотипом пива «Сан-Мигель». Молния разбивает темные небеса вдребезги. Мы ждем грома. Но раската так и не слышно.

— Мне просто не нравится, кем я здесь становлюсь.

Темная масса перед нами шевелится, будто сама ночь идет к нам поближе.

— Это мой джип? Не хотелось бы идти к нему вброд. Словим еще гепатит какой-нибудь.

— Это что-то плавает в воде.

Дождь усилился так, что приходится повышать голос.

— Знаешь, — говорю, — не то чтоб я не хотел вернуться и работать здесь. Просто тут такое чувство… не знаю…

— Безнадежности? Поступай как все. Просто не беспокойся.

— Это тоже не выход.

— Тогда поцелуй меня.

Я целую.

— Как ты думаешь, я нормально впишусь в Нью-Йорке?

— Впишешься на все сто.

— Это ж не уход от ответственности? Ну то, что я уезжаю.

— Нет. — Я пристально смотрю на Сэди. — Не знаю.

Разглядываю ее идеальное лицо. Безупречный нос. Нижние зубы чуть-чуть искривлены, только чтоб напомнить мне, что это реальная девушка.

— Ты по-прежнему собираешься разыскать Дульсинею, верно?

— Да.

— Когда?

— Завтра.

* * *

БАХ! Машину качнуло взрывной волной. Мы с Сэди оборачиваемся как ошпаренные. Господи! Что-то…

Завод Первой генеральной объят пламенем. Огонь повсюду. Сначала один, потом второй, и вот уже много фейерверков, настоящих фейерверков взмывают в небо. Зеленый. Синий. Желтый. Взрываются. Свистят. Шипят. И вдруг вспыхивают одновременно. А потом очередью. Громадный оранжевый цветок увядает под дождем. Звезда, испещренная вспышками переливчатого перламутра, с голубой гроздью посредине, освещает близстоящий билборд с Витой Новой. Багровая спираль стремительно закручивается в сторону вывески «ТОЛЬКО В ИИСУСЕ СПАСЕНИЕ», и неоновые буквы осыпаются градом стекла. Одиночные залпы с визгом взмывают по вертикали один за другим и разрываются облаками искр, похожих на тлеющие белым угли. В небо взлетают все новые и новые ракеты. Одно из заводских зданий оборачивается огненным шаром — секунда на возгорание, другая на поглощение огнем, вот уже и нет ничего. Раскаленная конструкция скелетом обрушивается в воду. Щупальца пламени разбегаются по реке, как горящий бензин, оранжевые, желтые пучки медленно распускаются в загаженной воде. Река в огне. Вода горит, пахнет палеными волосами, серой, жженым сахаром. Низкий кучевой потолок будто тлеет от занявшегося под ним химического солнца. Даже далекий горизонт подернулся красным фальшивым восходом.

* * *

— Я не наркоманка! Что вы делаете? — кричала Дульсе, вырывая руки. — Прошу вас, не надо!

Она бросила на мать и отчима умоляющий взгляд. Мама плакала, папа качал головой. Доктор и санитар силой продели ее руки в смирительную рубашку и крепко затянули рукава. Она не могла пошевелиться.

— Но это все правда! — Дульсе кивнула на дневник в руках матери.

— Дульсе, дорогая, признайся, ты же выдумала все эти истории.

Папа встал перед Дульсе на колени и положил ей руки на плечи:

— Девочка моя, ты больна. Эти люди отведут тебя в больницу, там тебя вылечат.

— Ты ведь даже не отец мне, — произнесла Дульсе, зная, что для него это самые обидные слова.

Но как он мог допустить все это! Дульсе не хватало злости.

Папа и глазом не повел:

— Ты моя девочка, и я хочу, чтобы ты поправилась.

Мама помахала дневником и взмолилась:

— Дульсе, прошу тебя, скажи только, что все это выдумки. Скажи, что сама ты в это не веришь.

Дульсе не знала, что сказать. Если то, что ей хотелось, — ей ни за что не поверят. А если то, что хочется им, она больше не сможет верить в себя. Но может, ей удастся им доказать! Она крепко зажмурилась и попыталась сделаться легче воздуха. Только верь, думала она, только верь. На какой-то миг она почувствовала, как поднимается, — ноги оторвались от земли. Получилось! Получилось! Но это были доктор и санитар — они подхватили ее и понесли укладывать на кушетку в карете «скорой помощи».

Криспин Сальвадор. «Ай-Наку!» (заключительная книга трилогии «Капутоль»)

* * *

Сэди перескакивает на переднее сиденье и включает радио. Женский голос пропевает: «Закурил свою „Надежду“, и зажглась в глазах надежда».

— А это не опасно, — заволновалась она, — аккумулятор задействовать?

Я не отвечаю. Разворачивающаяся за нами сцена ошеломила меня. По реке растекается пламя. Так, наверное, выглядит ад.

— Мигель! — произносит Сэди.

Я прихожу в себя.

«…подобный Мартин начал свою речь перед собравшимися за несколько секунд до рекламы, — сообщает комментатор, — и мы снова в прямом эфире. Через мосты Джонса и Макартура на площадь стягиваются все новые и новые группы, чтобы присоединиться к митингующим. В свою очередь полицейские из отряда особого назначения возвели баррикаду на углу Ректо и Легарды, чтобы не допустить шествия к президентскому дворцу. Чуть ранее я разговаривал по телефону с сенатором Бансаморо, и он заявил, что ситуация крайне напряженная. Один брошенный камень, один выстрел — и толпа взорвется. Наш корреспондент Данжен Ажапон передает с места событий. Привет, Дэн! Ты меня слышишь?»

Пу-ти-фьють.

— Прочти, — говорит Сэди.

SMS такой: Кгда ты улбаешься, мир улбается тебе. Кгда ты облажался лди смеються у тебя за спной. Но ели ты пернул, все рзбегаются и рядом не остается нкого! Кроме ИИСУСА! Он умер за наши грехи!

Я отдаю ей телефон:

— Сэди, давай послушаем, что там говорят о…

Но она уже сосредоточенно набирает номер водителя:

— Блядь! Батарейка села!

— Черт! А я свой в гостинице оставил.

«Говори громко и разборчиво, Ролли. Громко и разборчиво. Происходящее с трудом поддается описанию. Сейчас я нахожусь на крыше ресторана „Чоу-кинг“ на Ректо. Под нами толпа численностью, наверное, тысяч двести. Может, даже пятьсот. Целое море народа. Поступают сообщения, что сюда прибывают различные противоборствующие группировки, однако, насколько я вижу, в массе своей это мирное сборище. Многие провели здесь уже несколько часов в ожидании, что же предпримут их лидеры. И с каждой минутой народу прибывает все больше. Люди делятся друг с другом зонтиками и едой, слышны песни. Атмосфера напоминает карна… хм… и… секунду. О нет! В конфронтацию вступили преподобный Мартин и Вигберто Лакандула. Они спорят о чем-то на импровизированной сцене в кузове грузовика. Святые небеса, преподобный Мартин толкнул Лакандулу так, что тот упал! Хм, Лакандула не желает драться. Сейчас его уводят его сторонники, среди которых я узнаю пожилого конгрессмена Респето Рейеса. Он держит Лакандулу за руку. Одну минутку, Ролли». Корреспондент обсуждает что-то не в микрофон, слышны торопливые голоса, но ничего не разобрать. «Да, Ролли, как я понимаю, Лакандула уводит своих сторонников. Или нет. Там что-то неспокойно. Кто-то на другом конце площади разбил витрину. Большая группа движется в сторону Макати. Видна перевернутая машина, такси. Они бросают камнями в полицейских. В освещенные окна домов. Святые небеса, они швыряются в нас…»