Рекомендации Хофи вызвали определенное напряжение между Ицхаком Рабином и Шимоном Пересом. Перес даже упрекнул меня, что я не хочу находиться под его началом. Я ответил, что это не личные интересы и я действительно ценю его способности и его вклад в дело репатриации евреев. И подчеркнул, что сегодня – он министр иностранных дел, а если завтра его сменит кто-то другой, что тогда будет с «Нативом» и с выездом евреев из бывшего Советского Союза в Израиль. Я сказал ему: «А если завтра министром иностранных дел станет Давид Леви? Ты представляешь, что произойдет с «Нативом»?» Но, как всегда, Перес игнорировал любые аргументы, если ему они были не выгодны. Его болезненное самолюбие и самомнение не раз вредили ему и портили многие его хорошие и полезные начинания. Так и в этом случае Перес рассматривал подчинение «Натива» главе правительства как личное оскорбление. Из-за несогласия Переса Рабин тянул с созывом совместного совещания с министром иностранных дел, представителями спецслужб и Еврейского Агентства для формального одобрения рекомендаций.

Одним из самых важных решений Комиссии было определение «Натива» как исполнительного органа правительства Израиля в осуществлении политики государства в отношении евреев постсоветского пространства. Правда, такова и была ситуация де-факто все годы, но в первый раз это было определено официально. Были определены и другие функции, как, например, то, что «Натив» должен был отвечать за анализ ситуации с еврейским населением на постсоветском пространстве и за предупреждение правительства Израиля о существующих или потенциальных угрозах евреям бывшего СССР. Многие структуры, в том числе и Еврейское Агентство, были недовольны результатами совещания, но вынуждены были смириться с ними. Принятые решения и рекомендации были засекречены и, соответственно, не опубликованы. Как всегда, Еврейское Агентство распространило ложные сведения о результатах решений, пользуясь этим. Агентство пыталось утверждать, что ответственность за работу с евреями постсоветского пространства полностью возложена на Еврейское Агентство, а не на правительство Израиля и его органы. «Натив» не пытался манипулировать средствами информации, ничего не опровергая, никого не обвиняя и не сливая журналистам никакой информации. Мы произвели реорганизацию в «Нативе» в соответствии с рекомендациями Хофи, определив процедуры, оперативные инструкции и порядок работы. Организация была приведена в полное соответствие с теми целями и задачами, которые были перед ней поставлены как в открытых, так и в засекреченных сферах своей деятельности.

До того как я начал непосредственно работать с Ицхаком Рабином, я не был хорошо знаком с ним как с человеком. Я слышал о нем, видел его, пару раз мы пересекались с ним, как, например, в случае с самолетом с Кавказа, захваченным бандитами. Мы тогда перекинулись несколькими словами, и не более того. У меня сложилось мнение, в основном на базе публикаций периода борьбы между Рабином и Шимоном Пересом за руководство Рабочей партией, что он человек сухой, холодный и черствый. Я был удивлен, обнаружив в нем человека очень чувствительного и внимательного к людям, теплого и стеснительного. Рабин был человеком серьезным, глубоким и думающим, постоянно терзающимся сомнениями в правильности принимаемых им решений. Это не мешало его способности принимать решения, а, наоборот, лишь побуждало всесторонне и глубоко взвешивать проблемы еще и еще раз, выслушивая другие мнения и рассматривая проблему со всех сторон. Не хочу сказать, что Рабин был застрахован от принятия ошибочных или неверных решений, от этого никто не застрахован. Но, решая проблему, Рабин рассматривал ее исключительно с точки зрения дела, прилагая к этому все свои усилия и стараясь, насколько возможно, не поддаваться влияниям посторонних интересов. Познакомившись поближе с Ицхаком Рабином, с тем теплом и вниманием, с которыми он относился к людям, я здорово обозлился на Шимона Переса. Ведь это приближенные Переса, накануне соперничества между ними за руководство Партией труда, постоянно распространяли слухи о Рабине как о человеке черством и презрительно относящемся к людям. Перес, как обычно, пытался отмежеваться от публикаций, утверждая, что не имеет о них представления. Почему-то Перес никогда ничего не знает, ни того, что делается для него и от его имени, и неприглядные, и подловатые вещи. Или в его честь, как, например, помпезные празднования его дня рождения. У меня и тогда не было сомнений, что за клеветой на Рабина стоит Перес, и это меня здорово злило.

Отношение Рабина к проблеме выезда евреев в Израиль было для меня очень приятной неожиданностью. Оказалось, что его отношение к этому вопросу было трогательным и теплым. Наши рабочие встречи продолжались около часа, иногда и больше и происходили примерно раз в месяц, если не было чего-то срочного с его или моей стороны, что требовало немедленного обсуждения. Как правило, мы были только вдвоем, только в редких случаях при обсуждении какого-либо специфического вопроса присутствовал военный секретарь Рабина. «Натив» находился под полной ответственностью главы правительства, и ни один министр, ни даже генеральный директор канцелярии премьер-министра не осмеливались вмешиваться в наши отношения или пытаться встать между главой правительства и главой «Натива». Во время встречи мы обычно проходились по двадцати – тридцати пунктам, которые я посчитал нужным представить, кроме тех проблем, которые поднимал Ицхак Рабин. Речь идет о донесениях, отчетах, предложениях и разрешениях. В общем, текущие дела, в основном связанные с работой «Натива». Время от времени обсуждались другие проблемы, которые прямо или косвенно влияли на «Натив», или деятельность «Натива» влияла на них. Постоянным было предоставление оценки ситуации в России и в соседних государствах. Было заметно, что Рабин очень серьезно относится к нашим оценкам, ценит их и прислушивается к ним. Он обладал способностью все быстро схватывать и хорошо понимал то, что я ему докладывал. Кроме того, он запоминал подробности предыдущих обсуждений. Мне не раз приходилось слышать от него: «Во время нашей встречи два месяца назад ты утверждал то-то и то-то. Как это соотносится с тем, что ты говоришь сейчас? Нет ли тут противоречия? Объясни, пожалуйста». Если мне удавалось убедить Рабина, что он должен что-то сделать для деятельности «Натива», он всегда был готов выполнить все без промедления.

Иногда требовалось вмешательство высшего государственного руководства, чтобы предотвратить межгосударственные проблемы, возникающие в процессе работы среди еврейского населения на постсоветском пространстве или для содействия этой работе. Именно такой необходимостью был вызван первый визит министра иностранных дел Израиля на Украину. Еврейское Агентство начало функционировать в Советском Союзе в 1991 году, не только не согласовав свою деятельность с нами и ни с одной из государственных структур Израиля, но и не упорядочив свой официальный статус с властями государств бывшего СССР. Работники Агентства пользовались приглашениями частных лиц, тех или иных организаций или получали разрешения местных властей, с которыми было проще «договориться», чем с государственными властями. Такой «порядок работы» часто приводил к недоразумениям и конфликтам. На Украине возник серьезный конфликт с Еврейским Агентством, что поставило под угрозу всю его деятельность на Украине. Реакция властей и Службы безопасности Украины была очень резкой. Министр иностранных дел Шимон Перес созвал срочное совещание, посвященное конфликту Агентства с украинскими властями. На этом совещании я предложил, чтобы Перес срочно вылетел с визитом на Украину для разрешения противоречий. Я всегда был сторонником прямых переговоров между Израилем и другими государствами по всем вопросам, связанным с еврейским населением этих стран. Никто, кроме меня, будь то руководители МИДа или Еврейского Агентства, не предлагали подобного решения. Все говорили о необходимости обращения к американским еврейским организациям, чтобы те обратились к украинским властям. Но Перес тут же на месте принял мое предложение, и, как результат, состоялся первый визит министра иностранных дел Израиля на Украину. В процессе визита проблема Еврейского Агентства на Украине была улажена. Правда, официальный статус не был достигнут, но, по крайней мере, прекратилось давление на Агентство со стороны властей и Службы безопасности. Украинские власти согласились не мешать работе Еврейского Агентства на Украине, пока этот вопрос не будет упорядочен.