Почти все охотники уже оказались по ту сторону непонятного перехода. Вслед за ними полезли женщины, они были именно таковы, какими их помнила Наташа. Впереди оказались беременные, они расталкивали остальных прямо животами, совершенно не беспокоясь о сохранности плода. Дети исхитрялись проползать сбоку, повисая на раскачивающейся лавке целыми гроздьями, и Живцу пришлось поднатужиться — охотники всё же хоть немного помогали.

— Она не выдержит! — прохрипел он, обращаясь к продолжавшему дудеть Крысолову.

Музыкант повернулся к нему, чуть кивнул, будто ободряя. Всё обойдётся, пела дудочка, всё решено. Так было много раз, и Крысолов всегда делал свою работу отлично. И всегда получал плату, пусть и в виде компенсации. Дмитрий решил было отпустить «мостик» и посмотреть, как тогда «всё обойдётся», но почему-то этого не сделал.

Вдруг рядом опять оказалось несколько самцов-тильзитов, они энергично работали локтями, глядя поверх голов женщин на Крысолова. Живец недовольно вздохнул, будто опоздавшие чем-то лично его расстроили. Что поделать — вынужденно помогая Крысолову, он втянулся в эту новую игру. Чего ещё ждать от того, кто умеет только играть, а не жить?

Охотников оказалось около трех десятков. Дмитрий почувствовал запах свежей, тёплой крови — понятно, почему они немного задержались. Не смогли пройти мимо оказавшейся на пути добычи. Значит, не все послушались мэра, не все сидят дома... И Живец отчётливо понял, кто мог сейчас оказаться на улице: клон, такой же игрок, как и он сам. Никакого сочувствия к погибшему Живец не ощутил, внутренне отметив, что клоны и в самом деле не нужны друг другу. Они не раса, не народ и даже не имеют общих интересов — как раз наоборот.

Тильзиты наконец пробились к «мостику», оттеснив женщин, но дети всё равно просачивались, не боясь рассердить старших. К ним самцы действительно относились либеральнее, поэтому поднимались не спеша, чинно ожидая своей очереди.

— Вот он... — Наташа сжала плечи Живца ещё сильнее, хотя это казалось невозможным. — Смотри, вот он...

Продолжая удерживать лавочку, он оглянулся. Морды, морды, похожие друг на друга. Но вот мелькнуло что-то яркое... Красная повязка. Когда тильзит протолкался чуть ближе, Живец узнал Кривоноса. Прямо за ним двигался Ушастик, барабаня руками по спине вождя своего племени.

— Ты не ожидала, что их окажется так много, а?.. — громким шёпотом спросил Дмитрий. — Ты видела только одно племя, одно из многих...

— Это он, — повторила Наташа, не слушая Живца.

— И что?

Она не ответила. Кривонос не замечал их, но толпа должна была вытолкнуть его с того края «мостика», где стояли люди. Когда тильзит оказался прямо перед Крысоловом, изо всех сил отклоняя назад корпус, чтобы не коснуться волшебной дудочки, Данилова вдруг вытянула руку над плечом Дмитрия. Коснувшись пальцами щеки охотника, она будто разбудила его. Тильзит вздрогнул, моргнул и сразу уставился на Наташу. Его верхняя губа вздрогнула, обнажая жёлтые зубы, то ли в оскале, то ли в улыбке.

— Не двигайся! — потребовал Живец.

— Это он... — глупо повторила Наташа.

Живец хотел оглянуться, посмотреть ей в глаза, но надо было удерживать лавочку. По ней прошли уже сотни тильзитов, перила обломились, и оставалось надеяться лишь на то, что выдержит толстое длинное сиденье.

— Что — «он»? Оставь его в покое...

Кривонос посмотрел на Дмитрия, и ничего хорошего этот взгляд не сулил. Живец одной рукой потянулся под плечо, к вшитой в куртку кобуре, но тильзит уже отвёл глаза, теперь разглядывал Данилову. Его когтистая рука-лапа коснулась её пальцев, быстро скользнула к плечу. Вывернув голову, Живец увидел, как длинный палец упёрся Наташе в щёку, прямо в крестообразную метку.

— Не двигайся... — прошипел Дмитрий.

Кривонос налёг на Дмитрия. Стараясь оттолкнуть его плечом, Живец не видел, но чувствовал, как тильзит трогает, гладит живот своей самки, будущей матери его ребёнка. Это раздражало... Раздражало больше, чем назревающая опасность. Она что, совсем рехнулась? Возомнила себя таким же животным? Поддавшись желанию увидеть Наташино лицо, Живец изо всех сил вывернул шею.

Данилова улыбалась. Сморщившись, будто надкусил лимон, Дмитрий опять ухватился за лавку двумя руками. Крысолов, видимо почувствовав неладное, чуть повернулся к ним, извлёк из своего инструмента длинную переливчатую трель. Отдёрнув от Наташи руку, Кривонос посмотрел на музыканта, с его лица мгновенно стёрлось осмысленное выражение. Расталкивая сородичей, тильзит прорвался к «мостику» и полез вверх, царапнув когтями руки по куртке Живца.

— Подожди! — Данилова попыталась выскользнуть из-за его спины, но Дмитрий припечатал её к стене.

— Лучше помоги держать, дура!

— Я должна пойти за ним!

— Ты человек, а не тильзит! Не крыса, Данилова!

Наташа издала какой-то странный, хлюпающий звук.

Живец почему-то решил, что сейчас она повиснет у него на горле, ему уже виделась прорастающая сквозь смуглую кожу шерсть, жёлтые когти... Отпихнув тильзитов, он снова обернулся к Наташе и увидел, что она просто плачет.

— Ну что ещё?!

— Он зовет меня! Во мне его часть, я теперь...

Живец сплюнул и отвернулся. «Вот ещё не хватало заботиться об этой дурёхе... Возможно, от неё уже ничего не зависит, началось какое-то перерождение, которое не остановить. Правда, Крысолов обещал ей помочь... Но надо думать о себе, о себе! А пока — удержать этот раскачивающийся, отчаянно скрипящий „мостик“ в какой-то иной мир».

Наташа опять попыталась пройти к лавочке. Следовало бы врезать ей рукоятью пистолета, но почему-то Живец всё сильнее жалел эту рождённую женщину. Энергии в ней всё ещё хватает, она одна из самых лучших, самых сильных, вот только скоро перестанет быть человеком. Он чувствовал, как Наташа и боится этого, и хочет, чтобы перерождение в тильзитку произошло поскорее. Она уже не верит в возможность остаться собой и, наверное, не хочет убить ребёнка.

— Ты в самом деле хочешь родить тильзита? — Дмитрий решил попытаться помочь. — Хочешь жить с ними, хочешь стать тупой грязной самкой?

— Я не знаю! — Наташа рвалась к «мостику».

— Крысолов может тебе помочь! Просто заставь его! Ты хочешь остаться человеком?

— Я не знаю...

Когда Кривонос и его товарищи навсегда исчезли из города, Наташа обмякла, повисла на спине Живца. Он подумал, что теперь ему придётся потребовать от Крысолова и расплаты с Даниловой, просто потому, что... Потому, что ему этого очень хочется. Играть можно лишь в ту игру, на которую есть силы и желание, выбора больше нет.

— Он не просто так поставил на мне эту метку, понимаешь? Не просто так... — Живец едва мог различать среди шарканья тильзитов и завывания дудочки голос Наташи. — Он меня ждёт... Он хотел, чтобы это была именно я. Кривонос не виноват в том, что он тильзит! И наш ребёнок — тоже!