— П-приказ ясен, — Аким дважды моргнул, но голос его звучал деловито. — Н-нужно изучить д-документацию. П-планы, сортаменты, в идеале — весь п-проект и бумаги подрядчиков.

— Тебе все предоставят.

— Как п-планируется д-доставить взрывчатку в здание?

— У наших союзников свои люди повсюду. В том числе в хозяйственных службах и в охране служебных входов. У Церкви служба безопасности собственная, не огэпэшная. Если понадобится, можно устроить ремонт кровли и подвалов.

— Понял. П-принял. И в-вот что сразу следует учесть. Здание б-большое, взорвать все заряды одновременно б-без электроподрыва невозможно. Словом, взрывников потребуется не менее троих. И выбраться они не успеют.

— Это не станет проблемой. У нас есть исполнители, которые… готовы, на все готовы. Ты только им объясни, что делать, да попроще, чтоб они поняли. Это гражданские.

Сапер нахмурился, но ничего не ответил.

— Лучше бы нам пореже встречаться, — сказала Саша. — Но со мной свяжутся, если будет надо. Сейчас есть вопросы?

— Вопросов п-пока не имею. П-приказ ясен, комиссар. Я изучу п-проект и доложу о возможности в-выполнения.

— Я буду ждать доклад. А пока расскажи же мне, как там наши? Да на вот квасу выпей, умеют здесь его готовить! И вот еще что, — Саша завела волосы за ухо, — нет ли для меня личного послания… от кого-то?

Сама она мужу ничего от себя не передавала. Предлог у нее был, любая лишняя информация могла навредить. Но ее муж всегда был храбрее, чем она.

— А то, — сапер усмехнулся в клочковатую бороду. — Кирилл Михалыч п-просил тебе п-передать, что знает: что бы ты ни делала, так н-надо и потому так п-правильно. И еще: он молится за тебя к-каждый день.

* * *

— Ты слишком быстро рвешься вперед, Иван, — Щербатов изучал шахматную доску, опершись о спинку кресла, где сидел Ванька. — Потому ослабляешь центр. Это может оказаться непростительной ошибкой, у тебя агрессивный противник.

— Какой ход вы посоветуете, Андрей Евгеньевич? — спросил Ванька.

— Если выведешь коня на эту позицию, а ладью — на эту вертикаль, сможешь перехватить инициативу на левом фланге, одновременно контролируя центр.

— Давай, Андрей, сыграй за Ваньку всю партию, — буркнула Саша. — Мы вроде пытаемся научить их мыслить самостоятельно, помнишь?

Щербатов играл много лучше нее, они сговорились на пешке форы. Ванька же только учился шахматам, она давала ему вперед ладью. Сейчас, когда Андрей подсказывал, ее положение сделалось уязвимым.

— Ты, разумеется, права, — Щербатов миролюбиво улыбнулся. — Я, пожалуй, увлекся. Интересная сложилась партия. Если ты будешь так любезна, что запишешь позицию, я бы с удовольствием разыграл ее с тобой вечером с этого самого момента. А теперь не стану более вам докучать своими советами. Мне пора отправляться на службу. Мальчики, рад был узнать от вашего педагога, что подготовка к экзаменам идет успешно. Училища открывают набор в июле, нам надо будет заранее обсудить все варианты и выбрать лучший для вас. Если станете упорно работать сейчас, не будет необходимости еще год оставаться на домашнем обучении. Настенька, ангел мой, прошу тебя, не грызи ногти. Я не хотел бы жаловаться твоей гувернантке, но, право же, барышне это не подобает.

— До свидания, Андрей Евгеньевич, — ответили дети вразнобой.

Они сделались чрезвычайно вежливы в последнее время.

Когда Щербатов ушел, Саша и Ванька склонились над доской, но занимала их на самом деле не эта партия, а совсем другая.

— Двое с винтовками и пистолетами в караульной, днем и ночью, — докладывал Ванька. У него было больше свободы, чем у Саши, он здорово успел изучить распорядок этого дома. — Дежурства по двенадцать часов, смена в восемь утра и восемь вечера. Ключ от ворот у них там на гвоздике висит. Всегда у них на виду.

— Под лестницей тоже пост?

— Нет, там они отдыхают в каморке, пока ждут Андрей Евгеньича. Или перед тем, как на смену заступить. Когда один, когда двое, когда вовсе никого.

— Принято. Трудно будет уйти из дома, при мне же тоже всегда охранник… Как вас охраняют вне дома?

— Да это-то… почти никак, — Ванька почесал в затылке. — Настюху с гувернанткой выпускают гулять, нас с Федькой — с кем-то из учителей. Они без оружия, сбежать было бы раз плюнуть… Вот только всех троих ни разу из дома не выпустили.

— Ясно. Значит, найдем способ заставить их вывести вас всех одновременно.

— Когда?

— Когда я скажу.

— Комиссар, достань для меня пистолет или хоть револьвер какой. Я больше не сяду в лужу, как с тем маузером, обещаю. Я прочел в энциклопедии про предохранители, как они у чего устроены…

Саша быстро вздохнула и посмотрела на него так твердо, как только могла.

— Ты будешь делать что я скажу и когда я скажу, солдат. Скажу стрелять — станешь стрелять. Скажу не стрелять — не станешь стрелять. Таков уговор. Ждать приказа бывает много труднее, чем выполнять его. Или ты хочешь как легче?

— Я хочу как надо.

По комнате пробежала тень — кто-то пошевелил занавеску на выходящем в коридор окошке.

— Делай ход, мы давно уж не прикасались к фигурам. Мы должны выглядеть естественно, совершенно естественно.

* * *

— Я изучил все б-бумаги, комиссар, — доложил Аким. — Мы не знаем, н-насколько прочно здание, а проверять нам не д-дадут. Мой вывод т-таков: за один подход взорвать так, чтоб обрушилась кровля, н-невозможно.

Саша на секунду прикрыла глаза.

Год она была комиссаром. За этот год она множество раз говорила «это необходимо» и слышала в ответ «это невозможно». Далее следовали объяснения, в которых она обычно мало что могла понять. В первое время такие ситуации вызывали у нее отчаяние, иногда даже слезы. Но она давно уже перестала быть человеком, который плакал, столкнувшись с трудностями; научилась добиваться понятных ей объяснений, разбивать проблему на этапы, привлекать дополнительные ресурсы, искать специалистов в смежных областях. На войне быстро учатся — или быстро гибнут. Не всё, конечно, ей удавалось разрешить. Но многое.

Саша подняла ладонь, останавливая поток объяснений, которые перестала понимать с первой фразы. Придвинула лавку к столу и села напротив сапера.

— Ты говоришь мне, почему мы не можем взорвать этот храм, Аким, — Саша оперлась подбородком на сцепленные в замок руки. — Этого я слышать не хочу. Во-первых, я не понимаю тебя. Во-вторых, у нас нет выхода, кроме как взорвать этот храм. Мы должны это сделать и мы это сделаем. Давай вместе поймем, что нам нужно для этого.

Аким выразительно вздохнул и уставил на Сашу взгляд, который она хорошо знала: «Прислал же черт комиссаром глупую бабу…»

— У нас есть возможности, — сказала Саша. — Давай