Это снова Киплинг. И дальше речь идет о том, как английские солдаты долго не могли взять два жалких пригорка. Действительно, пуля могла прилететь с каждого пригорка, из-за каждого дерева. И прилетала… Часть буров была вооружена вполне современными винтовками Ли-Энфильда, многозарядными, бившими на пару километров. (Оттого-то в Афганистане, где моджахеды широко использовали эти винтовки, несмотря на преклонный возраст, не утратившие отличных боевых качеств, наши военные их так и прозвали – «бур».)

Но в большом ходу были и так называемые «роеры» – крупнокалиберные старинные ружья, заряжавшиеся с дула. Приходилось сыпать в дуло порох, забивать свинцовую пулю шомполом, запыживать. Это занимало гораздо больше времени, чем те секунды, которые уходили на то, чтобы передернуть затвор винтовки Ли-Энфильда. Но уж если эта увесистая пуля попадала во врага, оставляла дыру размером с кулак, а уж если в голову – оставалось в буквальном смысле раскинуть мозгами. Отличные стрелки, буры промахивались редко.

В тщетных попытках справиться с партизанами, чтобы лишить их помощи и укрытия, возможности пополнять запасы продуктов, новый британский командующий лорд Китченер применил практику «выжженной земли», которую потом переймут нацисты, очень прилежно изучавшие английский опыт как теоретический, так и практический. Британские солдаты в массовом порядке жгли бурские фермы, уничтожали посевы и скот. Мало того, они совершили еще одно гнусное изобретение, тоже перенятое позже нацистами: изобрели концлагеря.

В них штыками загоняли обитателей сожженных ферм – исключительно женщин и девушек, стариков обоего пола и малолетних мальчиков. (Именно малолетних – все юноши и подростки, способные держать оружие, ушли в партизаны). Луи Буссенар в романе «Капитан Сорвиголова», с явным сочувствием к бурам описавший такой отряд удальцов, прямо-таки документально точен. Пленные партизаны, независимо от возраста, если и попадали в концлагеря, то ненадолго. Их быстро переводили в плавучие тюрьмы-корабли и отправляли морем в Египет и даже в Индию (писавший и об этом Буссенар и тут следует исторической правде).

Заключенные (а как их еще назвать?) содержались в условиях, которые даже нельзя назвать скотскими – хороший хозяин никогда не станет держать скотину в столь омерзительных условиях. Обитали в щелястых, наспех сколоченных бараках, а то и просто спали на голой земле, под навесами (правда, англичане были столь благородны, что выдавали по одеялу на человека). Еда была просто-таки омерзительной, в концлагерях свирепствовали дизентерия (кормили главным образом похлебкой из тухлой маисовой муки, где во множестве попадались дохлые насекомые), тиф и оспа – при полном отсутствии медицинской помощи. Смертность составляла в одном лагере сто семнадцать человек на тысячу, в другом – триста восемьдесят пять. Речь идет о совершеннолетних, взрослых. Детская смертность – пятьсот человек на тысячу. Это официальные цифры, приведенные лагерной администрацией, может оказаться, и заниженные…

В концлагеря попали около ста тысяч человек – и погиб там, по самым скромным подсчетам, каждый пятый. И английские, и отечественные источники приводят одно и то же число – около двадцати тысяч. Однако Мортон в своей книге о Южной Африке приводит даже большее – примерно двадцать шесть тысяч…

Это – белых. В отдельных лагерях для чернокожих (вот кто придумал расовую сегрегацию и апартеид – не жители ЮАР, а англичане) – погибли примерно 14 000 человек. То, что в концлагеря согнали десятки тысяч чернокожих, само по себе свидетельствует: готтентоты вовсе не считали себя столь уж угнетенными рабами буров, а британцев – освободителями, если не воевали на стороне буров, то наверняка помогали партизанам. Иначе зачем оккупантам понадобилось загонять их массами за колючую проволоку? Да, была и колючая проволока. До крематориев и газовых камер англичане все же не додумались – этот пробел заполнили за своих учителей нацисты…

Сэр Невилл Гендерсон, английский посол в Германии, перед Второй мировой вспоминал: когда он выразил протест Герингу по поводу существования в стране концлагерей, тот преспокойно снял с полки том энциклопедии, открыл его на статье «Концентрационные лагеря» и громко прочитал вслух: «Впервые были использованы британцами во время войны в Южной Африке». О своей реакции на это посол благоразумно умолчал, но, без сомнения, смущенно заткнулся. Крыть было нечем…

В конце концов партизанское движение британцы подавили – свою роль сыграли и тактика «выжженной земли» (всего было сожжено примерно 30 000 ферм), и то, что англичане протянули через всю страну сеть хорошо укрепленных блокгаузов, затруднявших партизанам перемещение, а против засевших в блокгаузах пули были бессильны…

К чести англичан, среди них нашлось немало людей, выступивших со всей решительностью против британских зверств по отношению к бурам. В 1901 г. лидер лейбористов сэр Кэмпбелл-Баннерман (судя по имени, не англичанин, а шотландец), заявил в парламенте, что Китченер выиграл войну «варварскими методами». Другой член этой партии, будущий премьер-министр Ллойд-Джордж (тоже не англичанин, а валлиец), говорил в Палате общин: «Захватническая война… против гордых людей должна быть войной на истребление, и это, к сожалению, то, на что мы, кажется, теперь соглашаемся: на горящие фермы и изгнание женщин и детей из их домов… дикость, которая непременно последует, покроет позором имя этой страны».

Эмили Хобхаус, дочь священника из Корнуолла и одна из первых активисток антивоенного движения (очень похоже, опять-таки не англичанка, а потомок корнуолльских кельтов) словами не ограничилась: в 1900 г. она создала Фонд помощи бурским женщинам и детям, «чтобы накормить, одеть и предоставить кров и охранить тех женщин и детей – бурских, английских и других, – кто стал нищ и наг в результате разрушения их собственности, насильственного выселения или других инцидентов… в результате военных действий». Точных данных у меня нет, но, судя по обороту «бурских, английских и других», Фонд заботился и о чернокожих – кроме них, никто больше не подходит под определение «другие».

Потом отправилась своими глазами смотреть лагеря. Военные во главе с Китченером пытались ее туда не пустить, но против них было то, что там не объявляли военного положения и всем распоряжалась гражданская администрация, так что Хобхаус получила разрешение у генерал-губернатора Капской колонии Милнера (его никак нельзя отнести к активным противникам колониальных зверств, но все же он признавал, что лагеря были «плохим делом, и, насколько это меня касается, я чувствую, что обвинения, обильно взваленные на нас за все, что мы сделали и не сделали, имеют под собой некоторые основания».

Эмили Хобхаус осмотрела семь лагерей, и увиденное там ее потрясло: в дополнение к вышеописанному, заключенным не выдавали мыла, считая его «предметом роскоши». Еще до того, как его сменил Китченер (но концлагеря уже действовали вовсю) британский главнокомандующий Робертс говорил: «Если кормить тех, чьи родственники сражаются против нас, то это только поощрит буров продолжать сопротивление, и, кроме того, ляжет на нас тяжким бременем». Отсюда и похлебка из гнилой муки с насекомыми…