– Второй сохатый, однако, ушёл. Только перед нами убежал. Долго тут тёрся, весь снег вытоптал. Мы его догоним.

Семён, как колобок, заскочил в нарты, и они устремились в погоню. Ивана обдало снегом, вылетевшем из-под полозьев. Он невольно зажмурился и, как от холода поёжился, а когда открыл глаза, увидел, что они едут по замёрзшей реке. Примерно через час бешеной гонки показалось тёмное пятно, выделявшееся на белом снегу. Степенно передвигая свои длинные ноги, лось убегал. Вот он, ничего не подозревая, неожиданно остановился. Пока стоял, оленья упряжка подъехала совсем близко, и пуля, пущенная Семёном, уложила его наповал.

* * *

Незаметно зима перевалила на вторую половину. Солнце подолгу задерживалось на небосклоне, дни стали длинней. Как предсказал Семён, охота удалась. Пятьдесят шесть собольих шкурок лежали в его суме, дожидаясь своей очереди.

В душе охотник ликовал. Эти нучи оказались не такими безрукими, как он думал, и к тому же проявили себя как удачливые охотники, к которым зверь шёл в капканы.

«Такое они зимовье построили, какого нет ни у кого. Теперь в нём можно зимовать не только втроем. А какая баня! Я сроду такого не видел. Правда, топить надо по-чёрному – печки нет, но зато теперь можно помыться. Ай да молодец, нуча! Говорят, соболь им не надо. Значит, все шкурки мои, а они, выходит, на меня бесплатно батрачили. В деревне скажу, что туда, где я охотился, сбежался соболь со всей тайги. Это место никому не покажу».

Проснувшись, Иван долго лежал в своём оленьем спальном мешке и, не высовываясь, разговаривал с Жекой.

– Ну что, как тебе новый кукуль, не замёрз?

Тот спросонья промычал, что в этом спальнике немного лучше, чем на голых нарах в драной робе.

– Вот как мы о тебе заботимся, – вставил Семён. – Я тебе отдал все оленьи шкуры. Теперь на моих нартах сохатина.

Он имел в виду лосиную шкуру, которая намного жестче и тяжелее мягкой и тёплой оленьей.

– Охотники, я вот что думаю: а не рвануть ли нам к разбившемуся самолёту? – ни с того ни с сего сказал Жека. – Там много чего интересного можно найти. И металла ни на одну печку, а самое главное, там должен быть другой металл – жёлтый.

Жека неожиданно замолчал, установилась гнетущая тишина. Каждый переваривал его слова. Казалось, в их положении более абсурдное предложение даже трудно услышать. Идти за десятки километров к обломкам разбившегося самолёта. И ради чего? Для того чтобы собрать какие-то железки. Тут был налаженный быт, вдоволь еды и развлечений в виде охоты, а там неизвестность и неоправданный риск.

– Да ты что, белены объелся? – первым не выдержал Иван. – Скажи, что тебе приснился кошмарный сон. Мне даже страшно об этом подумать. Да и откуда там золото? Его давно забрали.

– Если бы забрали, ты бы спокойно работал в своей долбаной экспедиции, а не бежал за тридевять земель. Значит, не забрали, – добавил он со злостью.

Более убедительного аргумента не придумаешь, и Иван надолго замолчал.

– А что там ещё есть хорошего? – спросил Семён, заинтересовавшийся Жекиным предложением.

Он не раз слышал о разбившихся военных самолётах, перегоняемых в войну с Аляски, их обломки нередко находили охотники. Иногда они привозили какие-нибудь диковинные вещи вроде американских зажигалок и пистолета, какой нашёл его дальний родственник. Но больше всех повезло Никите Слепцову: он подобрал планшетку пилота с документами и полётной картой. Находку он передал военным, и его за это наградили.

– Там много чего хорошего. Представь себе – большой самолёт, и он не взорвался, как многие другие, а только развалился на части. Раз все обломки остались на месте крушения, значит, там может быть оружие, инструменты и даже элементарные тросики, из которых можно делать петли.

Последнее Семёна очень заинтересовало. Тонкую стальную проволоку для петель на зверей ему приходилось выменивать за собольи шкурки у охранников лагерей. А если бы удалось найти разбившийся самолёт, проволоку можно было получить бесплатно.

Спустя несколько дней Жека снова вернулся к тому разговору. На этот раз оппонентов у него не нашлось.

* * *

В синем бездонном небе светило яркое, но ещё по-зимнему холодное солнце. Воздух стал чист и прозрачен, на горизонте виднелись дальние горы. После домашней обстановки закрадывались предательские мысли: «А не отказаться ли от этой авантюрной поездки?» Поёжившись от накатившего озноба, Иван решительно отмахнулся от них.

Вышли морозным солнечным днём на двух упряжках. На открытых местах пригревало, и во всём чувствовалось скорое пробуждение природы. На одной упряжке, шедшей впереди, ехал Семён с Жекой, второй управлял Иван. Предложение Жеки занозой засело у него в голове, и он мысленно возвращался к тому разговору.

«Весна не за горами, всё равно скоро надо будет уходить. Зато, если поедем к самолёту, я убью двух зайцев сразу: посмотрю на место трагедии и выйду на Алдан, чтобы уехать в Якутск».

Но самое главное, из-за чего он согласился на непростое путешествие – это встреча с Настей. В этом Иван не хотел признаться даже себе самому. После их первого свидания девушка запала в душу – он влюбился. Так Иван никого ещё не любил. Мечты о ней согревали его душу, вселяли надежду на новую жизнь.

Картой местности они не располагали, поэтому сразу возникла проблема с маршрутом. Надежду возлагали только на Ивана, и он не подвёл. Геолог помнил каждую вершину, каждую реку и даже каждый безымянный ручей, протекавший на территории листа. Вначале он предложил поехать через Охотский Перевоз, но, просчитав все варианты, решил, что гораздо ближе и безопасней – прямо по горам.

Стоял солнечный день, ходко бежали олени, и от этого радостное настроение не покидало всю дорогу. Мыслями Иван находился уже далеко впереди – ведь он ехал на свидание со своей невестой, ехал, чтобы увести её с собой.

«Как она там? Может, уже забыла меня?» – временами ловил он себя на мысли.

В тех редких письмах, которыми они обменивались больше года, каждый объяснялся в любви. Настя обещала ждать, а Иван говорил, что за ней приедет, как только получит отпуск. Но он знал, что раньше чем через два года отпуск никому не дают. В последнем письме он обещал поговорить с начальником экспедиции, чтобы съездить за ней, но по известным причинам этого не случилось.

«Она, наверное, всем рассказала, что я должен скоро приехать. Какая девушка не поделится такой новостью со своими домочадцами и подругами! Так что, если меня там увидят, думаю, никто не удивится».

Впереди простирались заснеженные горы, совсем не похожие на те, которые он видел поздней осенью. Не было ни марей, ни непреодолимых рек, ни того бурелома, через который трудно пробиться – вокруг лежал искрящийся на солнце снег.

Вечером подул пронизывающий ветер, нависли свинцовые тучи, опустившиеся так низко, что казалось, они сейчас захватят их упряжки и понесут в поднебесье. Погнало позёмку, невольно захотелось побыстрее спрятаться в тепло. Вскоре Семён остановил свою упряжку, и они стали лагерем. Ночью пошёл мелкий снег, заметающий их следы. Под утро снегопад перерос в настоящую метель с завываниями ветра и сплошной стеной снега, закрывшей всё пространство. Только в конце дня Иван и Жека смогли выйти из юрты. Вокруг стояла сказочная картина – прямо над головой висело звёздное небо, а перед ними – уходящие чёрные тучи. Казалось, какая-то неведомая сила вытесняла их за пределы этих гор.