нормальным… ну, то есть… как будто вы и не исчезали. У вас там будет жизнь и какие-то дела, о которых вы не вспомните.

— Спасибо еще раз, — Катя пожала плечо Льва и, обняв Лену, пошла на место.

Свеча погасла, и Лена в слабом свете очага видела, как рядом с ней вздымается грудь Льва. Она хотела посмотреть. Не спать и увидеть момент, когда девушки исчезнут. То, что им что-то придется врать старухе, было делом десятым. Лишь бы все получилось. И еще успеть вынести их вещи, ведь если одежду найдет бабка, у нее будет много вопросов.

— Лен, Лена, — голос Льва вырвал ее из секундного, казалось, забытья. — Лен… все, все получилось. Их нет. Быстро и тихо вставай. Я вынесу вещи, а ты, если что, займешь бабку. Скажешь, что за ними приехали, и я проводил их до саней, — Лев быстро, не одеваясь в теплое, схватил с пола все лежащее на нем тряпье вместе с платьями и плащами девушек и неслышно выскользнул из дома.

Лена прислушивалась к сопенью старухи, но та не проснулась ни на секунду.

— Замерз, как черт, но запряг лошадь. Одевайся. Нам лучше обойтись без объяснений. Пусть она думает, что мы уехали вместе, как обещали, — он был доволен, и даже счастлив, но приходилось шептать, и он не мог высказать всей той радости, что была на сердце.

Лена тихо встала, схватила плащ, которым укрывалась, натянула кое-как просохшую возле очага обувь и выскользнула в темноту улицы, где ее ждал спутник.

— Ушли так же, как и появились. Даст Бог, вернутся к себе домой, — тихо выдохнула старая странная женщина, которую недолюбливала вся деревня.

Лошадь тронулась легко по замерзшей дороге. Лев молча накинул лежащие здесь плащи Кати и Маши на ноги Лены. Та молчала, глядя в черное небо. Он чувствовал ее радость за других и тоже представлял, как они вернутся домой.

— Ты же тоже должен остаться здесь… — Лена говорила тихо, будто боялась нарушить тишину этой прекрасной ночи, в которой только что случилось еще одно чудо.

— Сначала мы поедем к Анне, потом я провожу тебя к вашему месту, а затем вернусь сюда и тоже…

— Это очень долго, — Лена вдруг поняла, что боится оставлять его здесь одного.

— Это нормально, и нет ничего страшного в том, что я задержусь здесь на неделю. Я хорошо знаю эти места, я не пропаду, — он был весел, говорлив и как-то слишком подвижен: то и дело укрывал ее, что-то укладывал в санях компактнее, будто пытался скрыть свое истинное настроение.

— Я переживаю…

— Да, тебе придется оставить здесь подругу, но мы оставим один лист из ее книги. Она знает, что делать, — уверенным тоном сказал Лев, — Ты не можешь всю жизнь опекать Аню. Она взрослая женщина, хоть и кажется тебе совсем неспособной защитить себя. Любовь дает не только крылья, но и пробуждает ответственность. И за себя, потому что любимый человек нуждается в тебе, и за любимого. Она все сможет, — Лев, наконец, уселся рядом с Леной, накрыл их обоих еще одним плащом и обнял девушку.

В замок они въехали поздней ночью. Ворота были закрыты. Но стража узнала нежданных гостей, и их впустили до рассвета.

Аня стояла прямо перед воротами. Как только сани въехали во двор, упала в объятия подруги. Так они и доехали до конюшни.

— Вылезайте и давайте в тепло. Больно холодная ночь, как бы не заболеть, — Лев старался говорить веселее, но он за последние двое суток спал всего несколько часов.

— Эвин, прими лошадь, вели распрячь. Я уведу их, накормлю и уложу спать, — распорядилась Анна сразу, как завидела управляющего, вышедшего на шум во дворе. Мальчишка не стал задавать вопросов и сам увел лошадь на конюшню.

— У нас есть несколько минут, пока этот любопытный парнишка не сунул свой нос сюда, — Аня подкинула дров в очаг и указала долгожданным друзьям на лавку за рабочим столом, где днем вовсю раскатывали тесто. — Давайте я накормлю вас здесь. В каморках так тесно, а здесь очень тепло и светло от очагов, — чтобы было еще светлее, она выставила на стол три свечи и зажгла их от щепки из очага.

— У нас все получилось, Ань. Мы их нашли и мы их вернули домой. Представляешь, они варили мыло! Сами! — затараторила Лена, а подруга внимательно слушала ее рассказ, подливая горячей похлебки с перцем в миски, дорезая хлеба и подкладывая пирог с сушеными ягодами и медом.

Лев смотрел на них и улыбался. Он был рад, что Лена не портит эту атмосферу, не старается уговорить подругу, не угрожает ей, не пользуется слезами. Лена говорила без умолку, видимо, для того, чтобы не дать себе шанса на то поведение, которое сейчас, коли не сдержаться, вылилось бы посильнее ливня в жаркий день.

Лев проводил их спать и, несмотря на усталость, долго еще отхлебывал из огромной глиняной кружки отвар с медом. Все заканчивалось, и ему казалось, что он теряет что-то очень важное во всей этой истории. Хотя сам стремился все исправить и жить дальше, как жил до этого.

Глава 78

Решили остаться в замке еще на два дня, чтобы девушки смогли попрощаться. Лена смеялась, шутила, а ночами утыкалась в подушку и ревела от беспомощности, от того, что не может переубедить Аню. Аня слышала, как та рыдает, но делала вид, что спит. Это рвало ей сердце, и утром она решилась на разговор, который так долго откладывала.

— Ты, пожалуйста, не перебивай меня, дослушай, прошу. И не говори ничего. Потому что иначе мы просто ни слова не сможем сказать другу. Ничего важного, кроме болтовни, так и не скажем, — начала Аня, присев на лавку рядом с Леной.

Вокруг суетились рабочие. Конюшня стала самым настоящим цехом. Побеленные стены, жарко горящий очаги, начисто вычищенный и засыпанный свежей соломой пол больше не пахли, как раньше. Здесь было светло и чисто. Столы белели начищенным деревом, доски и скалки пахли маслом.

— Да, Ань, говори, я не буду перебивать, — Лена отщипнула от только принесенного от Марты большого колобка, накрытого чистым полотенцем, небольшой кусочек и принялась мять его в руках, вылепливая из него то кубик, то треугольник, пока он не становился очень мягким. Тогда она обмакивала его в горку муки и продолжала мять все время, пока Аня говорила.

— Ты спасла меня не один раз. И там, и здесь. А самое главное, ты спасла меня от одиночества. Нет никакой инструкции ни для жизни,