Дэв замолчал. Я перехватила его руки за запястья и поднесла к лицу. Обогрела холодные, как у мертвеца, ладони своим дыханием.

– Неужели Император причастен к твоей подмене? – эти слова дались мне с трудом. – И это он отдал распоряжение поместить тебя на корабль, к другим эмпатам?

Дэв мотнул головой и потупил взгляд.

– Не думаю. Здесь Император просчитался. Но он вряд ли обнаружит подмену – я для него все равно, что незнакомец. А на досадные недоразумения и мелочи, такие как привычки, он попросту не обратит внимания.

Я вспомнила Ишара Второго, его разговоры с сыном, и мысленно согласилась. Император и цесаревич не были близки. Но это, наверное, и к лучшему. Если бы Дэв любил отца сильнее, то не пережил потрясения. Страшно представить, каково это – знать, что твой близкий человек – чудовище.

– Но зачем Императору понадобились Погонщики? – спросила я и расслышала в своем голосе истерические нотки. – Неужели среди нас он тоже искал эмпатов?

Дэв ответил быстрее, чем я ожидала:

– Не только. Незадолго до нападения на Гранит, отец посещал Погонщиков. Полагаю, твой клан и Император не сошлись во мнениях.

– Поясни, – попросила я.

– Император хотел использовать фениксов в военных целях, как оружие, – пробормотал Дэв. – Не думаю, что Погонщики пошли бы на это. Скорее всего, они отказались сотрудничать.

– И тогда Император решил получить фениксов силой, – развила я мысль. – Вот только он не учел, что ни на нас, ни на наших любимцев не действует установка Ферруго.

Дэв задрожал и побледнел.

– И тогда Император решил ликвидировать преграду. Но снова просчитался и не получил ни эмпатов, ни фениксов.

Я обхватила лицо Дэва ладонями и приподняла, вынуждая смотреть мне в глаза.

– Ты должен вернуться и восстановить свои права. И… что-то сделать со своим отцом.

Сказать о том, что Дэв должен наказать Императора за совершенные злодеяния, я не смогла. Но цесаревич меня в очередной раз удивил, проявив стальную волю и силу духа.

– Не беспокойся за меня, я выдержу. – В голосе его прозвучала сталь. – Дети всегда расплачиваются за грехи родителей, и цесаревичи не исключение. Я должен восстановить справедливость, чего бы мне это ни стоило.

Он сел и обнял меня за шею и притянул к себе. Несмотря на слабость, движения его были наполнены страстью, перемешанной с яростью. Его поцелуй был требовательным, жадным. И я не могла не поддаться.

– Ты поедешь вместе со мной? – выдохнул Дэв, на секунду отстранившись.

Я уперлась ладонями в его грудь и посмотрела в ту сторону, где паслись мои фениксы. Что станет с ними без поддержки Погонщиков? Если эмпатов использовали в качестве оружия, то что могут сделать с этими миролюбивыми созданиями? Не найдутся ли люди, которые захотят использовать их способности ради собственных эгоистичных целей?

– У тебя теперь тоже есть обязанности, – подвел итог Дэв. – Твои любимцы, за которых ты несешь ответственность.

– Прости, – прошептала я, глядя в синие омуты его глаз. – Не могу их оставить сейчас. Нужно подыскать фениксам новый дом и спрятать подальше от жадных и завистливых взглядов.

Дэв коснулся указательным пальцем моего подбородка и слабо улыбнулся.

– В одиночку тебе будет сложно справиться с целым стадом.

Я прищурилась и объявила:

– Думаю, из «птенцов» выйдут отличные Погонщики. И те эмпаты, что лишились своих колоний и близких, смогут получить новую семью, пусть и такую необычную.

– Ты уже все решила? – расстроился Дэв.

– Нет, не все, – возразила я. – Не могу улететь от тебя и забыть все, что было между нами. Это все равно, что вырвать себе сердце.

Дэв провел ладонями мне по плечам, склонился к самому уху и предупредил.

– Даже не надейся от меня избавиться. Связующие нас нити слишком прочны, а ожидание встречи только будоражит чувства.

– Ты говоришь о «привороте»? – уточнила я.

Дэв отпрянул и притворно надулся.

– Вообще-то я пытаюсь признаться тебе в любви. Но если ты не готова слушать…

Я встрепенулась и часто-часто закивала.

– Еще как готова, продолжай! Не заставляй меня выбивать из тебя признание силой.

Для достоверности погрозила ему кулаком. И приготовилась слушать самые приятные слова в своей жизни. Я их заслужила.

Я сидела на большом валуне и смотрела вдаль. На укрытые шапками снега горы: по их склонам стекала вода и с шумом падала в бездонное озеро. Сотни брызг взметались вверх и переливались всеми цветами радуги под лучами рассветного солнца.

По форме озеро напоминало яйцо, вода в нем была холодной и прозрачной. Ее цвет менялся в зависимости от времени суток от темно-зеленого до ярко-голубого. Сейчас же она напоминала христалит. А еще – глаза Дэва.

Предо мной колыхалось море трав – темно-зеленое, усыпанное белоснежными цветами. Фениксы выбрали отличную планету для выведения потомства, безопасную и девственно-чистую. С достаточным запасом пресной воды и пригодным для дыхания воздухом.

Я улыбнулась и перевела взгляд на цветущую долину. На ней, грузно переваливаясь с боку на бок, паслись фениксы. Переполненные влагой, с раздувшимися боками, они едва могли двигаться, и лениво пощипывали свежую зелень. Совсем скоро появится на свет новое поколение космических летунов, и мы вновь отправимся в путешествие. А пока… пока нужно ждать и верить, что на этот раз все закончится благополучно.

Я тяжело поднялась на ноги и потерла поясницу. Лежавший рядом Кулон приподнял голову и сочувственно пискнул. Он тоже отяжелел и мало двигался, зато ел за двоих и весь день дремал, растянувшись на теплой, пропитанной влагой почве.

– Ничего, малыш, мы с тобой еще полетаем, – пообещала я и коснулась ладонью его рыхлого бока. – Уже скоро.

Я переместила ладонь на свой выпирающий живот и почувствовала легкий толчок маленькой ножки. Да, прощание на Ганоне было долгим и очень страстным. Улетая, Дэв оставил мне частичку себя, и теперь она росла и крепла. Помогала пережить разлуку и вселяла уверенность в завтрашнем дне.

Первыми встрепенулись фениксы. Задрали мордочки кверху и зашевелили хоботками. Взволнованно защелкали и застрекотали.

Я свистнула в ответ, успокаивая и убеждая, что опасности нет. Обернулась в сторону недавно достроенной базы. В который раз возгордилась надежными укреплениями и оснащением. Особенно – лазерной установкой, венчающей купол наблюдательной вышки. Подарок Медведя пришелся весьма кстати.

Из ворот базы вывернул человек и бегом помчался ко мне. Его длинные белые, как горные вершины, волосы развевались на ветру. Со стороны казалось, будто за его спиной надувается парус. Горилльи ягоды исцелили Чистюлю, но не восстановили естественный цвет волос. Но белая голова и несколько шрамов – ничто в сравнении с возможностью жить дальше.