– Что я была спасена.

Конвей вытаращила глаза:

– Ты… в каком смысле? Типа обрела Бога? Крис разорвал отношения, потому что…

Селена расхохоталась. Смех фонтаном взвился в воздух, веселый и заливистый, как хохочут девчонки, брызгаясь в реке, когда их никто-никто не видит.

– Не в этом смысле спасена! Боже, как вы себе это представляете? Да моих родителей удар бы хватил!

Конвей тоже улыбнулась:

– А вот монашки были бы в восторге. Так в каком смысле “спасена”?

– Спасена от отношений с Крисом.

– Как это? Ты же сказала, это было прекрасно. От чего же надо было спасать?

Селена ненадолго задумалась.

– Ничего хорошего бы из этого не вышло. – Вот, опять. Там, в мерцающем тумане, вновь мелькнул некто, бдительный и осторожный, некто, нам неизвестный.

– Отчего же?

– Вы верно сказали – Крис морочил голову всем девчонкам, с которыми встречался. Отношения с ними обнажали его худшие стороны.

Конвей пыталась прижать Селену к стенке, а та ускользала.

– Но ты ведь сказала, что вплоть до вашего расставания он ничем и никак не обижал тебя. И какие же дурные стороны обнажились в отношениях с тобой?

– Ну, времени не хватило, наверное. Вы же сами сказали, это все равно произошло бы, рано или поздно.

– Возможно, – предпочла оставить тему Конвей. – Итак, кто-то спас тебя.

– Да.

– Кто же?

Легко и непринужденно.

Селена погрузилась в мысли. Она замерла абсолютно неподвижно: не качала ногой, не шевелила пальцами, даже не моргала; просто застыла, рука лежит в руке.

– Это не имеет значения, – ответила она наконец.

– Для нас имеет.

– Я не знаю.

– Знаешь.

Селена выдержала прямой взгляд Конвей.

– Нет, не знаю. И мне этого не нужно знать.

– Но ты догадываешься.

Она отрицательно покачала головой. Медленно и непреклонно: окончательно.

– О’кей. – Если Конвей и была раздражена, то никак не дала этого понять. – О’кей. Телефон, который дал тебе Крис, – где он теперь?

Что-то мелькнуло. Опасение, чувство вины, тревога – я не разобрал.

– Я его потеряла.

– Да что ты? Когда?

– Давно. В прошлом году.

– До смерти Криса или после?

Селена опять задумалась.

– Примерно тогда, да, – с готовностью согласилась она.

– Ладно. Зайдем с другой стороны. Где ты его хранила?

– Я надрезала сбоку матрас. С той стороны, которая оказалась ближе к стене.

– Теперь подумай хорошенько, Селена. Когда ты в последний раз доставала его оттуда?

– В конце концов я поняла, что он мне не ответит. Поэтому только иногда по ночам проверяла сообщения. Просто на всякий случай. Не могла удержаться.

– В ту ночь, когда его убили. Тоже проверяла?

При мысли о той ночи взгляд Селены скользнул в сторону.

– Не помню. Говорю же, я пыталась этого не делать.

– Но ты же написала ему в тот день. И не хотела проверить, что он ответил?

– Я не писала. В смысле, ничего такого не припомню. Возможно, могла, но…

– А после того как узнала о его смерти? Ты достала телефон проверить, не написал ли он тебе еще одну, последнюю записку?

– Не помню. Я не… – У Селены перехватило дыхание. – Я плохо соображала. Вся та неделя… очень смутно в памяти.

– Подумай еще.

– Думаю. Ничего не получается.

– Ладно, – вздохнула Конвей. – Попытайся все-таки, и если вдруг вспомнишь, дай знать. Как, кстати, он выглядел, этот телефон?

– Маленький. Светло-розовый. “Раскладушка”.

Мы с Конвей переглянулись. Точно такой же Крис подарил Джоанне – наверное, купил целую партию на распродаже.

– А кто-нибудь знал о нем? – спросила Конвей.

– Нет. – И едва заметно вздрогнула. Подруги убеждены, что в их священном кругу нет тайн друг от друга, а она под покровом ночи выскальзывала из этого круга, обманывая их, доверчиво спящих. – Никто из них не знал.

– Уверена? Живя практически друг у друга на головах, сложно сохранить секрет. Особенно такой важный.

– Я была суперосторожна.

– Но тем не менее они знали о твоих отношениях с Крисом? Не знали только про телефон?

– Нет, про Криса тоже не знали. Мы с ним встречались раз в неделю, и я всегда ждала, чтобы они крепко уснули. Иногда приходилось ждать подолгу, особенно Холли, но уж если они спят, то пушкой не разбудишь. Я всегда засыпала плохо, так что в курсе.

– Я думала, вы близкие подруги. Всем делитесь. Почему ты им не рассказала? – Конвей намеренно старалась задеть побольнее.

– Так и есть, мы подруги. Ну просто не рассказала, и все.

– Они что, были бы недовольны, что ты с Крисом?

Мутный взгляд. Она искала убежища от боли глубоко внутри себя. Другая на ее месте уже ерзала бы, поглядывая на дверь, и просила позволения уйти, Селена же стойко держалась.

– Не думаю, вряд ли.

– То есть ты не поэтому его прогнала? Не потому что кто-то узнал, что вы встречаетесь?

– Никто не знал.

– Точно? Никто не намекнул, что вас раскрыли? Может, кто-то из девчонок случайно сболтнул лишнего или ты вдруг заметила, что телефон лежит не совсем так?

Конвей все пыталась подцепить ее. Что-то блеснуло в глазах Селены, и я подумал было, что вот, попалась, но нет, взгляд опять погас.

– Нет, ничего такого.

– Ну а после его смерти? Тогда-то ты им рассказала?

Селена помотала головой. Все, она отстранилась: разглядывала Конвей, как разноцветных рыбок в аквариуме.

– Но почему? – удивилась Конвей. – Ничего бы не случилось, это же Крис хотел сохранить тайну, но его больше не было. А ты потеряла человека, много значившего в твоей жизни. Тебе нужна была поддержка. Естественнее всего было рассказать подругам.

– Мне не хотелось.

– Что ж, – после долгой паузы выдохнула Конвей, – пускай так. Но, видимо, они сами догадались, что произошло что-то серьезное. Ты была чудовищно подавлена – как и любой был бы на твоем месте. Причем даже до смерти Криса. Сама говоришь, огорчилась, когда он не отвечал на твои сообщения. Подруги не могли этого не заметить.

Селена молчала, спокойно ожидая конкретных вопросов.

– И никто из них ничего тебе не сказал? Никто ни о чем не спросил?