– Но ведь не обязательно все должно идти наперекосяк, – выпаливает Селена, не задумываясь.

– Да? Мы тут всего две секунды, а посмотри на нас. Не надо было мне приходить.

– Не нагнетай. Мы отлично посидели тогда на ступенях. Нам просто нужно разговаривать. Нормально.

Крис недоуменно таращится на нее, а потом понимает.

– Хорошо. Я сказал правду. Я никогда никому не рассказывал раньше про этот дом.

Селена кивает:

– Вот видишь? И как, трудно было? – И улыбается, и получает в ответ немножко ошарашенный, но радостный взгляд.

Крис шумно выдыхает:

– Кажется, живой.

– Ну вот, и тебе не нужно сбегать. И ничего не наперекосяк.

– Мне надо было честно сказать насчет телефона. Вместо того чтобы…

– Да.

– Я вел себя как козел. Блин, по-дурацки вышло. Прости.

– Все в порядке.

– Правда? У нас все нормально?

– У нас все замечательно.

– Отлично. Уфф! – Крис театральным жестом якобы стряхивает пот со лба, но вообще-то он действительно так чувствует.

Потрогав траву, он радостно сообщает:

– Сухая, – и шлепается на землю, приглашающе похлопав ладонью рядом.

Когда Селена не двигается с места, он спешит добавить:

– Я не собираюсь… В смысле, не переживай, я знаю, что ты не будешь… то есть мы не будем… о господи. Я совсем не умею разговаривать. Короче, я не собираюсь к тебе приставать. О’кей?

– Расслабься, – хохочет Селена. – Я понимаю, что ты хочешь сказать. – И усаживается рядом с ним.

Так они и сидят, молча, даже не глядя друг на друга, вписываясь в форму этой поляны вдвоем. Селена ощущает, как незримые грозные силы тают, превращаясь в тончайшую черную вуаль, которую легко протыкаешь кончиком пальца, и она безвредной лужицей растекается по земле. До Криса около фута, но этой стороной тела она ощущает его тепло. Он обхватил руками колени – какие у него мужские руки, крупные и сильные, – а голова запрокинута к небу.

– Я расскажу тебе еще кое-что, чего никогда никому не рассказывал, – тихо говорит он. – Знаешь, что я собираюсь сделать? Когда стану взрослым, куплю тот дом. Приведу там все в порядок, а потом приглашу всех друзей, и мы закатим там вечеринку на целую неделю. Чтобы музыка, море выпивки, и травка, и экстази, а дом большой, и если кто-то устанет, может просто свалить в свободную спальню, передохнуть там, а потом опять тусить. А? Или если кому-то нужно побыть наедине или просто в тишине, там полно комнат и целый сад в придачу. Любое настроение, любое желание – в этом доме все будет к твоим услугам.

Лицо его сияет. Этот фантастический дом витает над поляной, каждая деталь его видна как на ладони, окна светятся, и во всех его уголках звенят будущий смех и музыка. Дом так же реален, как они сами.

– И мы запомним эту вечеринку на всю жизнь. А когда нам будет лет по сорок, ну, типа, приличная работа, дети, а самое большое приключение – партия в гольф, то мы будем вспоминать про этот праздник всякий раз, если нужно будет напомнить самим себе, какими мы были.

Селена вдруг понимает: Крису ни разу не приходило в голову, что мечту, возможно, не удастся осуществить. Что, если владельцы дома не захотят его продавать, что, если его снесут, чтобы построить многоэтажку, что, если у него не хватит денег на покупку? Ни о чем подобном он не задумывался. Он хочет, и точка. Значит, все будет, и это так же ясно и определенно, как трава под ногами. Почудилось, будто огромная птица вспорхнула за спиной.

– Звучит невероятно, – говорит она.

– Я тебя приглашу, – улыбается он. – В любом случае.

– Я приду. – И каждой клеточкой души она надеется, что они оба сдержат слово.

– Договорились? – Крис протягивает руку.

– Договорились. – И, поскольку выхода нет, пожимает руку Криса.

Когда пора возвращаться, он хочет проводить ее до самого здания школы, убедиться, что она без проблем забралась в окно, но она не позволяет. Едва они заговорили о прощании, Селена ощутила, как завозились в кустах голодные темные сущности, почуяла, как сторожу не терпится размять ноги. Стоит им с Крисом рискнуть, их немедленно схватят.

Она разрешила лишь смотреть ей вслед. И когда уверена, что ее силуэт растворился в темноте, останавливается и оборачивается, чувствуя, как за спиной уже сгущаются тени.

Он мается в одиночестве, переполненный новыми чувствами. Затем подпрыгивает, торжествующе вскинув руку, и Селена слышит, как он счастливо выдыхает. Он улыбается, и Селена понимает, что тоже улыбается. Она смотрит, как Крис несется вниз по склону – огромными скачками, чтобы не повредить проклюнувшиеся гиацинты, – а потом бежит к воротам, словно на ногах у него выросли крылья.

В прошлый раз это он потянулся к ней, прежде чем она осознала, что происходит. Сейчас она сама пересекла границу, дотронувшись до него.

Селена готова понести наказание. Она уверена, что остальные давно проснулись и сидят сейчас на кроватях и, едва она проскользнет в комнату, три пары глаз пригвоздят ее к двери; но они спят настолько безмятежно, что, похоже, даже не пошевелились с того момента, как она вышла, – кажется, что прошло уже несколько ночей. Весь следующий день она ждет, что ее вызовут в кабинет Маккенны, а там ночной сторож заявит: “Да, это она”, но видит Маккенну единственный раз, когда та торжественно проплывает по коридору с обычной величественной полуулыбкой. В душевой она проверяет, получается ли по-прежнему включать и выключать свет, вращается ли над ладонью ее серебряное кольцо. Экспериментирует она в одиночестве, чтобы остальные не стали свидетелями ее провала и не начали гадать, в чем причина, но все работает идеально.

Тогда она понимает, что, видимо, кара будет не такой явной, что все устроено гораздо тоньше, удар придет с той стороны, откуда не ждешь. Телефонный звонок от матери: они разорены, и ей придется покинуть Килду. Отчим потерял работу, и они эмигрируют в Австралию.

Селена пытается пробудить в себе чувство вины, неважно за что, но в ее душе просто не находится места для этого. В каждом уголке ее – Крис. Его смех, удивительно звонкий и детский, неожиданно для парня с таким глубоким голосом; он сразу превращается в озорного мальчишку, когда смеется. Трещина боли – Когда дома не все ладилось, – которая прорезает жизнерадостный фасад, и тогда он сразу замыкается. Как он щурит глаза на лунный свет, как двигаются его плечи, когда он наклоняется, его запах – он заполняет каждое мгновение ее времени. Удивительно, почему остальные не чувствуют теплого аромата корицы, не видят облачка золотой пыли, кружащегося над ней при каждом движении.

Не было никаких телефонных звонков. И грузовик ее не сбил. Крис написал: Когда? В следующий раз, придя с подругами на поляну, она мысленно просит луну: Пожалуйста, помоги. Или я встречусь с ним еще раз.