Моя задача заключалась в том, чтобы общаться, хорошо выглядеть, позировать для фотографий... и не проводить каждую секунду в подсознательном поиске Данте.

Я посещала Вальгаллу только дважды, оба раза с ним. Я еще не видела его. Возможно, он вообще не появится. Но его присутствие — темное, магнетическое и вездесущее — пронизывало комнату.

Его смех в углах. Его запах в воздухе. Его прикосновения к моей коже. Горячие поцелуи, украденные мгновения и воспоминания, такие яркие, что они были нарисованы на стенах.

Данте был Вальгаллой, по крайней мере, для меня. И быть здесь сегодня вечером, без него, было подобно кораблю, покидающему порт без якоря.

— Вивиан, — голос Баффи вытащил меня с грани срыва, который я не могла себе позволить. За последнюю неделю я выплакала больше, чем за всю свою жизнь, и, честно говоря, мне это надоело. — Какое потрясающее платье.

Она подошла ко мне, элегантная, как всегда, в зеленом парчовом платье, которое со вкусом отдавало дань уважения теме тайного сада на балу. Великолепные бриллианты драпировались на ее шее и стекали с запястий.

Я сглотнула подозрительную колючку и нацепила улыбку.

— Спасибо. Ваш наряд тоже прекрасен.

Баффи окинула мое платье проницательным взглядом.

Наряд Ива Дюбуа сегодня вскружил голову многим, и не зря. Оно каскадом ниспадало на землю в изысканном уборе из красного шелка и позолоченных перьев, так плотно уложенных, что они выглядели как куча опавших позолоченных листьев. Мерцающие золотые нити образовывали на шелке замысловатый узор феникса, настолько тонкий, что его почти не было видно, если только вышивка не попадала на свет под определенным углом.

Это была одежда, искусство и доспехи, объединенные в одно целое. Достаточно смелая вещь, чтобы заявить о своей силе, но настолько ослепительная, что мало кто обращал внимание на то, что под ней скрывается печаль.

— Ив Дюбуа от кутюр, — сказала Баффи. — Данте — щедрый жених.

Ее взгляд остановился на моем пустом безымянном пальце.

Под моей кожей выкристаллизовались мурашки тревоги. Мы с Данте еще не объявили о нашем разрыве, но сегодня вечером отсутствие обручального кольца привлекло внимание всех присутствующих.

Шепотки уже распространялись не только о статусе наших отношений, но и о падении фондового рынка Lau Jewels. За последние сорок восемь часов в прессе появилось множество негативных сообщений. Хотя до сих пор все были со мной очень любезны — я все еще была хозяйкой, несмотря на мои семейные проблемы, — их ропот не остался незамеченным.

— Я сама купила платье, — сказала я в ответ на замечание Баффи. Я улыбнулась ее удивленному взгляду. — Я — Лау, — даже если мой отец отрекся от меня. — Я могу позволить себе собственную одежду.

Я не была миллиардершей, но благодаря моему трастовому фонду, инвестициям и доходам от планирования мероприятий, я вполне справлялась с деньгами.

Баффи быстро пришла в себя.

— Конечно, — сказала она. — Как... современно с твоей стороны. Кстати, о Данте, он присоединится к нам сегодня вечером? Это твоя большая ночь. Я удивлена, что он еще не здесь.

Моя улыбка натянулась. Она была слишком изысканна, чтобы прямо спросить о кольце, но она явно хотела порыбачить.

— У него были срочные дела на работе, — я надеялась, что она не слышит стук моего сердца за музыкой, звучащей из динамиков. — Он успеет, если вовремя завершит звонки.

— Я очень на это надеюсь. Это был бы не настоящий Бал Наследия без присутствия Руссо, не так ли?

Я принужденно рассмеялся вместе с ней.

К счастью, Баффи вскоре удалилась, и я снова смогла свободно дышать.

Я расхаживала по комнате, как никогда остро ощущая тонкие взгляды гостей на мою руку и игнорировала их, как могла, о сплетнях я побеспокоюсь завтра.

Сегодня у меня был важный вечер, и я не хотела, чтобы кто-то его испортил.

Не обращая внимания на отсутствие Данте, в бальном зале собрались все представители высшего общества Манхэттена. Доминик и Адриана Дэвенпорт держали под прицелом группу титанов Уолл-стрит; несколько девушек этого сезона флиртовали возле бара с богачами из трастовых фондов.

Сам зал был шедевром. Три десятка деревьев, привезенных из Европы, опоясывали пространство, увитое неземными нитями света, которые сверкали на фоне листвы, как драгоценные камни. Столы украшали подвесные цветы и кустарники стоимостью 70 тысяч долларов, а винтажные бирки для стульев, на которых вручную было выгравировано имя каждого гостя, определяли их рассадку.

Все было идеально — четырехъярусный торт с текстурным масляным кремом, цветочными гарнирами и съедобной замочной скважиной из двадцати четырех каратного золота; розовые и белые башни из клубники и роз; деревянные арки из мха и огромные лампы Эдисона, украшающие бар.

И все же взгляды и шепот продолжались.

Я глубоко вдохнула в легкие.

Все в порядке. Никто не собирается устраивать сцену в разгар Бала Наследия.

Я взяла с подноса бокал шампанского, пытаясь заглушить чувство стеснения, уколовшее мою кожу.

— Хозяйка пьет в одиночестве в свой важный вечер? Так не пойдет.

Я улыбнулась знакомому голосу, прежде чем повернуться.

— Мне нужно было отдохнуть от... — я жестом обвела комнату. — Ты знаешь.

— О, я знаю, — сухо сказал Кай, красивый, как всегда, в смокинге на заказ и своих фирменных очках. — Могу я пригласить тебя на танец?

Он протянул руку. Я взяла ее и позволила ему провести меня на танцпол.

Десятки пар глаз устремились на нас, как ракеты с лазерным наведением на цель.

— Мне кажется, — сказал он. — Или ты тоже чувствуешь себя как в огромном аквариуме?

— В хорошем, дорогом, — согласилась я.

На его губах промелькнуло удивление, которое затем перешло в озабоченность.

— Как дела, Вивиан?

Я предположила, что он говорит о моем разрыве с Данте. Они были друзьями, но как много он знал о том, что произошло?

Я выбрала безопасный, нейтральный ответ.

— Мне стало лучше.

— Я не видел Данте на ринге на этой неделе. Это на него не похоже. Обычно он переходит к насилию, когда расстроен.

Шутка не вызвала у меня улыбки. Я была слишком зациклена на упоминании Данте.

— Может быть, он не расстроен.

Мы не разговаривали друг с другом с тех пор, как я переехала. Я должна быть расстроена из-за него. Большая часть вины лежала на моем отце, но Данте тоже не был полностью невиновен.

И все же, когда я думала