и высшие придворные священники, причем каждый из них имел у себя по бокам двух благородных блудниц, вся одежда которых состояла из прозрачных муслиновых накидок и цветочных гирлянд. После ужина пятьдесят блудниц исполнили танцы, описать которые не позволяет приличие, — сначала одни, а потом с кардиналами.

Наконец по сигналу Лукреции накидки были сброшены, и танцы продолжались под рукоплескания святого отца. Затем перешли к другим забавам. Его святейшество подал знак, в пиршественном зале были симметрично расставлены в двенадцать рядов огромные серебряные канделябры с зажженными свечами. Лукреция, папа и гости кидали жареные каштаны, и блудницы подбирали их, бегая совершенно голые, ползали, смеялись и падали. Более ловкие получали от его святейшества в награду шелковые ткани и драгоценности. Наконец папа подал знак к состязанию, и начался невообразимый разгул. Описать его и вовсе невозможно: гости проделывали с женщинами всё, что им заблагорассудится. Лукреция восседала с папой на высокой эстраде, держа в руках приз, предназначенный самому пылкому и неутомимому любовнику.

Еще одно празднество — папскую охоту — описал итальянский писатель XVII в. Томази:

Четыре дня они провели в лесах Остии, свободно предаваясь порывам плоти; пиры сменялись пирами, и там царило такое распутство, какое в состоянии придумать лишь самое извращенное воображение.

Вернувшись в Рим, они превратили его в притон, в святилище гнусностей.

Невозможно перечислить все грабежи, убийства и преступления, которые совершались ежедневно при дворе папы. Человеческой жизни не хватило бы описать все подробности.

Французский король Карл VIII, хорошо знакомый с нравами, царившими у престола святого Петра, открыто угрожал папе, что он склонен созвать собор для низложения его как прелюбодея, кровосмесителя, вора и убийцу. Угроза подействовала: именем Иисуса Христа папа разрешил королю завладеть королевством обеих Сицилий и несколькими итальянскими городами. Впрочем, стоило нависшей угрозе миновать, как папа Александр VI, в нарушении данной королю на евангелиях клятвы, расторг все договоренности и сам осуществил всё то, о чем мечтал его противник.

Трудно сосчитать количество жертв инфернального наместника папского престола, но количества его преступлений хватило бы на несколько десятков современных книг и кинофильмов.

Когда потребности самого папы и его любимых чад перешли все мыслимые границы, он изобрел собственное «ноу-хау»: приглашал на праздники знатных вельмож и богатых священников, для которых пир становился последним в жизни: их травили, как крыс, а имущество конфисковывали:

Александр VI с лихорадочной алчностью обирал и живых, и мертвых, — свидетельствует современник. — Величайшим наслаждением для него было лицезрение человеческой крови.

Одной из причин сожжения неистового Савонаролы папой Александром VI стали именно скандальные разоблачения непотребств папского престола в обличительных «Письмах к государям». С присущей папе хитростью он попытался выманить Савонаролу, чтобы убить разоблачителя и правдолюбца, а когда это не удалось, подверг аресту, жестоким пыткам и сожжению на флорентийской площади Синьории (1498).

В историю папа Александр VI вошел как «папа-отравитель», «чудовище разврата», «похотливый прелюбодей-кровосмеситель», «аптекарь сатаны», «злобный интриган» и «несчастье для церкви». Даже весьма терпимой к понтификам официальной историей католичества он характеризуется как «самая мрачная фигура папства».

Яды, к которым прибегал папа для решения своих личных проблем, давно стали притчей во языцех — за много веков до сталинской лаборатории «X», где «Х» в названии лаборатории обозначало, что она занимается «химией», майрановские[214] Борджиа, то есть папские химики, изготовляли для Александра VI целый арсенал ядов. Изуверу помогло открытие Нового Света, главного поставщика ядовитых растительных средств. Различная «дозировка» знаменитого «вина» Борджиа позволяла растянуть последствия отравления от нескольких часов до нескольких лет. Папские яды не имели цвета, запаха и противоядия.

Папская семейка упредила и сталинский «укол зонтиком»: у Чезаре и Лукреции были перстни, оснащенные львиными когтями, которые перед употреблением смазывали ядом. Достаточно было простого рукопожатия, дабы отправить заранее намеченную жертву в мир иной… Чезаре овладел искусством разрезать отравленным ножом персик таким образом, чтобы самому, съев одну половинку, оставаться невредимым, в то время как отведавший другую часть плода погибал в страшных мучениях. Не пощадил Чезаре Борджиа и родного брата Джованни: узнав, что отец видит своим преемником первенца, брат перерезал конкуренту горло и утопил в Тибре.

Что до Лукреции, то многочисленным надоевшим любовникам она вручала ключ к тугому замку ее спальни — нетерпеливый кавалер в спешке ранил пальцы о едва заметный на рукоятке острый шип и через сутки расставался с жизнью. Говорят, что счет жертв исчислялся десятками… Перстень Цезаря и ключ Лукреции долго были в ходу и после их смерти: у адептов сатаны оказалось много учеников и последователей…

Впрочем, пословица, утверждающая, что тот, кто роет яму другому, сам в нее и попадет, — оказалась для Борджиа более чем реальной. Главный отравитель в итоге сам отведал своего варева! Под конец жизни папа решил разом поквитаться с неугодными ему кардиналами и пригласил их на званый обед. Для чего заранее были приготовлены две бутылки особого вина, в хранении и обращении с которым надлежало принимать повышенные меры предосторожности. Но слуга, который не был введен в курс дела, случайно подал яд самим заговорщикам. Александр, несмотря на возраст, привычно выпил свой кубок залпом, а Чезаре разбавил поданный ему напиток водой. Отведав своего вина, оба сразу почувствовали сильные рези в желудке. У понтифика тотчас начались конвульсии, и врачи были бессильны даже хоть как-то облегчить его страдания — папа умер, не прожив и суток. А Чезаре несколько дней находился между жизнью и смертью, однако разбавленный водой напиток потерял смертельную силу — проболев почти год, он выкарабкался.

На следующий день, едва весть о смерти папы распространилась по городу, в Риме вспыхнуло ликование. Народ стал толпами стекаться к собору Святого Петра. Римляне хотели взглянуть на останки того человека, который в течение одиннадцати лет держал в подчинении и страхе могучих сеньоров. Вся базилика Святого Петра, где покоился Александр, была запружена народом. «Страшное зрелище представлял собой, — сообщает Рафаэль Волатеран, — черный, обезображенный, вздутый труп, распространявший вокруг себя отвратительный смрад; темная слизь покрыла его губы и ноздри, рот был широко раскрыт, и язык, распухший от яда, свисал почти до подбородка. Не нашлось ни одного фанатика, который осмелился бы приложиться к руке или ноге покойного, как это обычно бывает».

К шести часам вечера в церкви стоял столь невыносимый смрад, что кардиналы были вынуждены дать распоряжение о погребении папы, хотя по обычаю того времени перед погребением следовало служить заупокойные обедни в течение десяти дней. Ни один священник, ни один кардинал, никто из офицеров стражи не согласился присутствовать при