Заместитель министра обороны узнал (интересно, откуда?), что один солдат срочной службы у нас был повышен до звания ефрейтора на месяц раньше положенного срока, и два офицера (командир роты и комвзвода этого солдата) находятся на скамье подсудимых в совете чести.

Ночь за ночью и день за днем происходят инспекции и проверки, и нам постоянно напоминают, что «через несколько дней состоится XIV съезд Партии», и мы должны доказать свою «революционную бдительность». У офицеров проверяют шкафы, постели, чемоданы или попросту производят обыски. Вокруг нас крутятся платные доносчики и шпионы, такие, как, например, сержант Илфован Михай, который официально является старшиной роты, а в действительности мы знаем, чем он занимается, потому что целый день он находится в кабинетах Михаила и каэровца[73].

Бюро первичной парторганизации во главе с капитаном Шошу еле успевает обсуждать «нарушения коммунистов» и применять наказания, а мы сожалеем по поводу капитана Кирицою, которого в нашей части больше нет.

Днем мы работаем, надрываясь на «Уранусе», а ночью занимаемся бюрократией и ведем тетради. Не остается времени на сон. Получаем приказы за приказами. Совещания и партсобрания превратились в настоящую пытку. Дежурства по части превратились в кошмар. Военных-срочников жестоко избивают не только командир части, но и главный инженер. Когда они выходят из кабинета командира, то шатаются и едва стоят на ногах, их одежда и лицо в крови.

Был обнаружен солдат, который прятался в люке канализации и писал «манифесты, в которых сообщал народу об ужасных условиях на “Уранусе”». Лично я сомневаюсь, что это правда, наверняка провокация, но чья и для чего, с какой целью? Этот случай разбирали на общем собрании офицеров. И я спрашиваю себя, каким же наивным идиотом должен быть такой солдат? Ведь здесь перебывали за последние годы сотни тысяч бравых представителей румынского народа и Коммунистической партии, в составе многочисленных партий резервистов или гражданских, собранных со всех концов страны для работы на «Уранусе».

Все они видели собственными глазами то, что там творилось на самом деле, наблюдали убожество, воровство, несправедливость, военное «людоедство», распространенное среди «высших чинов», которые «поедом едят» представителей «нижних чинов», соревнуясь друг с другом в бесчеловечности и жестокости по отношению к «нижним».

Все эти «люди из народа» и пламенные коммунисты перебывали здесь, познали ужасающую нищету, катастрофу, унижение армии. И что они сделали, когда вернулись домой? Информировали кого-нибудь? Подняли эту проблему на каком-либо партсобрании? Рассказали что-то своим соседям? И если они не имели мужества сделать это, то послали ли хотя бы одну анонимку в «Свободную Европу» и Би-би-си? Нет. Все эти «настоящие румыны» и «убежденные коммунисты» не сделали ровным счетом ничего.

Более того, мастеровые, прошедшие через «Уранус» как военные-резервисты, будь они из города или деревни, люди, с которыми командиры обращались, как со свиньями, ругали их по матери, сажали под арест или даже избивали, когда они садились в поезд и видели в вагоне полковников и подполковников, то приветствовали их с подобострастным уважением, на остановках пропускали их вперед садиться в автобус, а крестьяне приподнимали перед ними шляпы и громко выкрикивали: «Здравия желаю, товарищ полковник!» И их отношение было явно восторженным, не поддельным или условным. Затем, после того, как соответствующее лицо проходило, комментировали с большим уважением: «Ты видал? Настоящий полковник, с тремя звездочками! О, большой человек!» А это говорило о том, что они уважали не форму и знаки государства, а того, кто их носил. Идолопоклонническое восхищение золотым тельцом Аарона поразило наш народ, который отклонился от бога собственного достоинства и гнался за низшими божествами. «И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих, и принесли к Аарону. Он взял их из рук их, и сделал из них литого тельца и обделал его резцом. И сказали они: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!» (Исход, 32, 3–4)

И народ поклонялся теперь не золотому тельцу, а золотому болвану, который не носил больше золотые звезды у себя между рогов или на лбу, а поместил их на плечах!

Народ давно утратил свое достоинство (если он вообще имел его когда-либо), и трудно было поверить, что он как-то ощущал его отсутствие, потому что ничто не давало тебе повод поверить в это.

И, слушая фразы политрука, говорившего о предательстве солдата, который в одиночку совершил революцию в люке канализации с помощью манифестов, адресованных народу, я спрашивал себя: к какому румынскому народу хотел обратиться тот солдат? Он хотел обратиться к тем миллионам румын, которые еще не прошли через «Уранус» и которые лежали мертвецки пьяными по корчмам? Он пытался разбудить в них чувство достоинства? Чоран[74] ясно видел, сколько грошей стоило достоинство в глазах румынского народа. Но, в отличие от меня, солдат не читал Чорана и имел полное право питать иллюзии на этот счет.

Но не впадал ли и я, в свою очередь, в ту же ошибку, что и солдат, когда связывал свои надежды с сотнями румын, которые ежегодно покидали страну, законно или незаконно, и попадали на Запад?

Почему не сказали ничего о жизни здесь бывшие мои солдаты, каменщики, сварщики и слесаря, которые оказались на Западе? Где венгр Бела Андраш, ныне директор строительной компании в Канаде, где немцы Хёнигес Иосиф и Хён Франчиск Вальтер, патроны фирм в ФРГ, где Витторио Серджи из Тульчи, теперь хозяин трех фирм в Италии, где Вернер, Шелес, Мартин, Браунер, Мехмет? Все прошли через это место, через мой взвод и другие взводы, все прошли через ад на «Уранусе» и оказались теперь там, в мире, который называют «свободным», но никто из них никогда не говорит о здешних лагерях принудительной работы, никогда об «Уранусе» (или, может быть, я просто не знаю): ни о погибших на стройке, ни о бесчеловечном режиме в трудовых колониях, но говорят до тошноты о том, что в магазинах в Румынии нет продовольственных продуктов и что в своих домах граждане дрожат от холода. Трудно поверить в то, что все эти люди, которые пересекли границу и оказались там, в «свободном мире», не были допрошены во всех подробностях западными секретными службами об «Уранусе» и других трудовых колониях, где кучка безмозглых палачей, конфисковавших коммунизм и приспособивших его в пользу себя самих и своих семей, установили рабство на земле Румынии. И, несмотря на это, западные службы молчат.

Ночь за ночью, съежившись у столов в своих комнатах, заперев двери спальных помещений, погасив свет, мы крутим ручки настроек у радиоприемников, убавив громкость до минимума, до тех пор, пока не услышим сквозь какофонию эфира: «Говорит радиостанция “Свободная Европа”… Говорит радиостанция “Би-би-си”… Говорит Ноэль Бернар… Говорит Моника Ловинеску… Говорит Эмиль Хурезяну…»

И слова их, одни и те же, и одинаковые фразы их всех – говорят в одном и том же стиле о «господине Чаушеску» и об «отсутствии свободы», в то время как здесь царит настоящая смерть, говорят о холоде в домах, в то время как здесь простирается настоящая полярная пустыня! Это все равно, что говорить эскимосам, что их иглу окружен полем, покрытым снегом.