– Извините, но я вам не верю и не намерена верить. Потому что если человек способен так поступить или утверждает, что способен… Впрочем, это легко проверить.

– Проверить? – удивился Кадиш.

– Могилу, – пояснила она. – Вы аккуратнее с тем, что у вас есть – если есть, – а я пошлю кого-нибудь на Реколету.

– И зря.

– Я вам не верю, – сказала генеральша. – Но раз вы знаете номер нашего телефона, все проще простого. Подождите немного, а потом перезвоните.

– Перезвонить? – уже не владея собой, заорал Кадиш. Впрочем, невелика оплошность: генеральша все равно повесила трубку.

Ну пусть кого-то пошлет, дворецкого или водителя, пусть кто-то из челяди смотается туда и проверит. Оно и понятно, как-никак, Кадиш и сам бизнесмен. Когда речь идет о такой сумме, кто б не захотел удостовериться.

В ожидании результатов проверки Кадиш впал в панику. Что, если он вытащил не те кости? Не так прочитал надпись на медной табличке и на прикрепленной болтами к стене красивой алебастровой пластине? Кадишу слышался грохот: вот пластина падает на пол, куски ее разлетаются, ему виделись обломки гипсовых букв. Ему мерещилось, что эти обломки при свете фонаря складываются, как на сцене, в одно за другим имя, только не то, что нужно.

Когда же наконец сложилось то имя, что нужно, Кадиш впал в панику: ему представилось, что кости пропали. Он возвращается в синагогу Благоволения, а костей нет! При этой мысли Кадиша даже прошиб пот. Он пошел, а потом побежал к синагоге. Ворвавшись в молельню, он проскочил мимо скамьи, под которой ночевал, и открыл ковчег. Негромко зазвякали кольца от сорванной Кадишем завесы, парохета. Кадиш сунул руку в ковчег, проверил сумку: кости на месте! Туго стянул горловину мешка, закрыл ковчег и – словно гора свалилась с плеч – медленно вышел из синагоги.

Давайте пожалеем Кадиша. Он не обидится. Недавно он попросил пачку сигарет взаймы в табачном киоске, а киоскер покачал головой, цыкнул, дал Кадишу целый блок и ничего никуда записывать не стал. И подарок, и до свидания, смекнул Кадиш. И отошел, повесив голову, бурча себе под нос bien, bien[53], хотя киоскер даже не спросил его, как дела.

Благодарный за щедрый дар Кадиш направился к реке, к клубу рыбаков. Держа путь через парк, невесть в который раз проверил карманы – опасался потерять телефонный жетон. Так же он пугался, когда ему представлялось, что пропали кости: ведь это означало бы лишиться того, что тебе нужно больше всего на свете! А это же страх, самый что ни на есть настоящий страх, вынужден был – удрученно – признать Кадиш.

Он уже собрался опустить жетон в прорезь телефона-автомата и тут увидел, что к нему идут два солдата. Откуда они узнали? Подойдя поближе, солдаты сбавили шаг, оглядели его с ног до головы – и продолжили путь. Кадиш услышал, что они смеются. Не иначе как над ним.

Паузы между звонками никогда не длились так долго. Кадиш смотрел на воду, ждал, наконец трубку подняла горничная.

Кадиш спросил, можно ли поговорить с супругой генерала.

– Кто ее спрашивает? – сказала горничная. Вот те на, в прошлый раз генеральша взяла трубку сама. – Алло?

– Это преступник, – сказал Кадиш, ничего другого не пришло ему в голову. – Пожалуйста, передайте, что я перезваниваю.

Трубку взяла генеральша.

– Вы загнали меня в угол, – сказала она. – Решились на нечто невообразимое, а я еще должна вас выслушивать. Ограбить могилу – что может быть хуже? До чего докатилась страна, если человек пал так низко?

– Бывает, падают и ниже, – заметил Кадиш.

– Вас это не оправдывает. Стыд и позор.

– Все поправимо. Заплатите мне – и все вернется на свои места. Могила будет приведена в порядок, ваш отец упокоится.

– Не знаю, – сказала она. – Мне надо подумать.

– У вас было время подумать.

– Я хочу обсудить все с мужем. Его не будет до вечера. Это слишком серьезное решение, принять его сама я не могу.

– Ждать до вечера я не буду, – сказал Кадиш – он начал кипятиться. – Я доведен до крайности и пойду на крайние меры. Клянусь, к вечеру все будет кончено – так или иначе.

Он снова перешел к угрозам. Генеральша молчит, значит, подумал Кадиш, вот-вот поддастся и примет его условия.

После паузы – сколько она продлилась, Кадиш не знал – генеральша сказала:

– Что ж, – и снова замолчала.

Кадиш встревожился: не помехи ли на линии? Автомат, сглотнув его жетон, как-то хрюкнул.

Наконец она сказала:

– Один раз он уже умер, значит, второй раз ему не умереть.

– Что? – едва слышно прохрипел Кадиш.

– Время не имеет значения. Во всяком случае, для меня.

– Имеет, – возразил Кадиш. – Это ваш последний шанс.

– Мой отец у вас, вы наверняка все обдумали, – сказала она. – Но – кошелек или смерть – это не тот случай. Мы обсуждаем обмен, возраст, если так можно выразиться, моей собственности.

– Сегодня, – сказал Кадиш, – или никогда. Иначе я пойду на крайние меры, – понял, что повторяется, и запнулся.

– Спешить надо, когда речь идет о живых. Так вот, если бы речь шла не об отце, а о моем сыне, вы могли бы еще надеяться, что я пойду на ваши условия. Мне случалось говорить с людьми, у которых пропали сыновья, они были на пределе отчаяния.

– Случалось говорить, – повторил Кадиш.

– В моем доме, – сказала она. – И у меня такое чувство, будто я знаю, понимаю, в каком они состоянии. С другой стороны, кости…

– Вашего отца, – напомнил Кадиш. – Я выкину их в реку. Вы их больше не увидите.

– Вот что я вам скажу, и это между нами. Помимо васильковых глаз и невероятного состояния, я, как мне не раз давали понять, унаследовала от отца холодное сердце. По природе мы не сентиментальны, это у нас семейное. И отец дал мне все, что нужно в жизни, так я думаю.

– Вы не хотите их забрать? – спросил Кадиш. Сказал и тут же спохватился: не следовало задавать этот вопрос.

– Хочу, – ответила она. – Хочу вернуть отца. А вот платить за то, что и так принадлежит мне, не хочу. И платить столько за один комплект костей, когда я легко могу получить второй, глупо.

Кадиш, не в силах удержаться, снова задал вопрос:

– Второй?

– Второй комплект костей. Посмотрите по сторонам. Весна не за горами. Воздух прогревается. – Кадиш прислушался, пригляделся: да, в воздухе пахнет весной. – Пора посадок, вот я и подумала: будет неплохо, если мой отец упокоится в усыпальнице, а ваши кости в моем саду. Небольшой сувенир, хотя, повторю, я не сентиментальна. Так или иначе, моим розам это пойдет на пользу, а то мои собаки порезвятся.