треке байки с шумом проносятся, гонка продолжается. На нашу короткую стычку зрители не обратили никакого внимания. Это только у меня перед глазами вся жизнь пронеслась.

На руки свои смотрю, сжатые в кулаки, на них кровь. Костяшки разбиты.

Макса уводят.

А я остаюсь.

Говлову медленно поворачиваю и гляжу на нее. Она телефон в дрожащих руках держит. Плачет.

— Это ты виноват! — кидается на меня.

Бьет в грудь своими крохотными кулачками.

А я ничего не понимаю. Бормочу что-то невнятное. Сознание плывет.

— Моему отцу стало плохо, только что написали из больницы. Я должна быть с ним! Не здесь! Я не должна была рисковать своей жизнью! — потрясенно. — Я не могла оставить его одного! Что бы с ним было, если бы я погибла! Что я натворила?! Что?! Все из-за тебя! Из-за тебя!

Мля, верная мысль. Ты не должна была рисковать своей жизнью. Только причем тут я?

— Из-за тебя, все из-за тебя! — повторяет, как заведенная. — Я больше не хочу тебя знать!

— Что ты говоришь? — пытаюсь стереть слезы. Веду по ее щеке большим пальцем, размазываю по ее коже собственную кровь, смешивающуюся с дождем. Задеваю верхнюю губу, упираюсь лбом в ее лоб.

— Из-за тебя…

— Успокойся. Давай я отвезу тебя к нему.

Отвезу. Сам не в состоянии на ногах стоять. Я пережил что-то нереальное. У меня внутри словно замыкание. Двигаюсь на автомате. Организм выставлен на аварийку.

— Никогда! Я больше никогда не хочу тебя знать!

Выворачивается. Трясется в рыданиях. На мои попытки обнять — отталкивает.

— Это просто эмоции, мы все решим, — сиплю не своим голосом. Тянусь к ней, пошатываясь.

— Никогда! — снова повторяет. Палец выставляет, замирает. — Мы расстаемся Антон. Ты больше не посмеешь приблизиться ко мне! Понятно?

Нет, нет, конечно нет.

Нет.

Что за бред?

— Не говори ерунды! — повышаю на нее голос. Агрессивно. — Быть нам вместе или нет — только я решаю. Не ты.

Смеется истерично, сквозь слезы.

— Прощай, Антон.

Уносится от меня, а я следом должен бежать. Должен же? Но не могу.

Мощнейшая боль простреливает. Волнами до самого позвоночника. От шока и адреналина не заметил сразу, что я ногу сломал. Не выношу чувствовать бессилие. Я буду идти дальше. Цепляться из последних сил.

Я все контролирую.

Двигаю прихрамывая, ногу тащу, как чертов ходячий мертвец.

И внутри ощущения такие-же, поломанные.

— Варь, подожди…

Оборачивается, вытаскивает что-то из кармана. Отшвыривает в сторону.

Я поворачиваюсь. Там Люба. Мля, а она тут откуда? Нафига за мной поперлась?

Краем зрения подмечаю, как та наклоняется, поднимает что-то блестящее.

Вообще ничего не понял.

— Варь! Варя! Я же… люблю тебя!

А она молча уходит.

Глава 59

Уходит и Люба.

Я мельком вижу, как она садится за руль своей тачки, и кинув на меня озлобленный взгляд, захлопывает дверцу.

И во взгляде этом обещание расправы. Только я не воспринимаю эту угрозу, не испытываю никакого страха. Однако внутренне ясно ощущаю — зря.

А воздух вокруг словно сгущается.

Интуиция шепчет мне… сверлит изнутри. А я не обращаю внимания. Отвергаю себя, отвергаю лихорадочно соображающий мозг.

Просто мне точно не до нее. Волочу ногу, иду к своим ребятам. Один из них выбегает ко мне навстречу:

— Тох, я вызывал скорую.

— Нафига?

— Ты… твоя нога… — ошарашенно палит на меня. — Ты весь в крови, Антон…

— Это не моя кровь, — отмахиваюсь, тяжело дыша. — Нога срастется.

— Да брось, — не своим голосом. — А если у тебя сотрясение? Ты весь шатаешься.

Меня реально шатает. Но не от боли физической, от боли моральной скорее. Я вообще не понимаю, что сейчас произошло. В мои планы все это не входило.

Душу разрывает, стоит только припомнить ее слова:

Мы расстаемся.

Придумала же. Глупая. Глупая маленькая девочка.

Моя девочка.

И перед глазами ее личико, взбешенное до сих пор стоит. Ее испепеляющее выражение лица.

Я должен ее догнать. Должен…

Или оставить ее, пока что, в покое?

Ничего не понимаю.

Скорая приезжает незамедлительно и меня забирают в травматологию. Рентген, обезболивающее и прочая лабуда. Зачем мне вообще все это нужно?

Я и без того бодрячком.

Лежу в палате с надоедливыми белыми стенами, пялюсь в потолок, который, с*ка, тоже чересчур белый. Меня это отчего-то дико раздражает.

Сто раз набирал ей, а она не але. А сколько я ей сообщений отправил. Заблокировала тут же. Наверняка у папиной кровати сидит, и рыдает. Жаль, мы в разных больницах.

— Оклемался уже? — в палату Макс входит.

Нагло ухмыляется.

— А местная пижамка тебе идет… белый цвет тебе к лицу. Гипс будут накладывать?

— Что надо? — не церемонюсь. — На*рена пришел?

— Извиниться.

— Извинился? Теперь вали, — головой киваю на дверь. — Уматывай давай!

— И объясниться.

— Не нуждаюсь.

Откидываюсь на подушку. Глаза прикрываю и силюсь себя успокоить. Мое обычное состояние тотального контроля сегодня дало сбой. Еще и этот дебил стоит оправдывается, заводя меня в еще больший разнос.

Я на грани. И он это понимает.

— Пойми, она сказала, ты разрешил ей продать мой байк. Я это тяжело воспринял.

— Макс, свали, а? Мне щас не до тебя и твоего долбанного байка, ясно?!

— Этот спор… — продолжает нагнетать. — Зря мы с ней поехали, конечно… Извини, Тох. Это я из-за байка так разозлился, а на трек уже не претендую.

Ждет, что скажу. А я мечтаю, чтобы он ушел.

— Тох, ну прости, не подумал, что ты ее настолько… эээ… так она тебе реально дорога? Я так и знал… догадывался… просто…

Вздыхаю. Я на грани еще раз набить ему морду.

— Слушай, это она завелась походу. Приревновала. Сказала, ты теперь с другой. А я повелся на ее эмоции, точнее сам взбесился, когда про …

— Ты дебил, Макс… Я байк тебе не возвращал, потому что проучить тебя хотел.

— Проучить?

Подходит ближе. Руки на груди складывает и ждет.

Я не должен оправдываться. Но мне нужно, чтобы он понял, что я желал ему лучшего. Всегда.

— Не стоит ставить любимые вещи на кон. Сегодня байк, завтра что? Наш трек? Жизнь любимого человека? Собственная жизнь? Ты не соображаешь, когда тебя захватывает азарт. Я хотел, чтобы ты понял, что проиграв — можно потерять самое ценное навсегда. Я жаждал, чтобы ты усвоил урок, — ухмыляюсь. — Но ты, Макс, ни*рена не понимаешь. Теперь и мою дружбу потерял.

— Тох, — рвано вздыхает. — Перестань.

— Я готовил документы на переоформление трека. Все как ты и мечтал — полная переделка. Это должен был быть шаг вперед. Нечто новое для нас. Покорение следующей вершины. Я работал несколько месяцев, забив на все. Тебя