Врач назвал это заболевание «невритом». Да и Дельфина написала, что это, похоже, не слишком серьезно, но Эскофье тут же послал ей ответное письмо и пообещал непременно приехать на виллу «Фернан» хотя бы на пару дней.

«На каникулы. А потом снова за работу».

Какую еще работу?

Он знал, что Дельфина именно так и подумает, когда получит его письмо. Она давно уже говорила о его работе так, словно каждая написанная им новая статья или книга подобны полинялому боевому знамени, которым он, Эскофье, попросту прикрывает свое поражение, не выдержав схватки с окружающим миром; этим флагом, видно, его и накроют, когда он умрет.

— Но я умирать вовсе не собираюсь, — всегда возражал он ей.

А человек из компании «Кьюнард» опять потащил Эскофье куда-то наверх и по дороге отпустил какую-то неуместную шутку насчет спасательных шлюпок — так, во всяком случае, послышалось старому шефу. Ему эти качающиеся шлюпки казались голодными, но человек из компании «Кьюнард» все продолжал что-то говорить, указывая на них, все смеялся собственным остротам, но, к счастью, большую часть его «остроумных» комментариев уносил ветер.

Эскофье улыбнулся — исключительно из вежливости, — и его вдруг охватило какое-то странное отупение; все тело как будто онемело, а пространство перед ним, точнее, та часть пространства, которую он видел правым глазом, словно закрыла черная грозовая туча. Сперва в этой «туче» еще возникали какие-то яркие вспышки, но затем наступила полная темнота. Да и левый глаз тоже видел окружающие предметы как-то странно: они все неведомым образом смешались, превратившись в некую загадочную мозаику.

Огромный корабль взревел. Прозвучало грозное предупреждение: «Все на борт!» Кто-то громко закричал. Пестрая шумливая толпа засуетилась, люди стали открывать шампанское и махать на прощанье провожающим, стоявшим внизу, на пристани.

А Эскофье показалось, что над головой у него пролетела большая стая совершенно белых птиц. Голуби? Он прищурился, пытаясь разглядеть их получше, но у него ничего не получалось. Он быстро терял зрение.

— Je suis aveugle,[137]— сказал он человеку из компании «Кьюнард» и указал на свои глаза.

— Голубые, — сказал тот, тыча пальцем в свои глаза.

А белые птицы снова совершили круг у Эскофье над головой, на этот раз ниже, и он удивился: неужели больше никто их не видит? Птицы пролетели так близко, что, протяни он руку, он наверняка мог бы их коснуться.

Все вокруг продолжали шуметь, пить шампанское, целоваться, смеяться, хотя те птицы летали уже совсем низко, стремительно проносясь прямо сквозь толпу, ловко огибая людей. Они то отлетали от толпы подальше, то снова в нее врезались, и от этого зрелища сердце Эскофье вдруг сильно забилось. Солнце погружалось в море, небо было покрыто красными полосами. Человек из компании «Кьюнард» взял с подноса у проходившего мимо официанта два бокала, один подал Эскофье, а второй высоко поднял и провозгласил:

— У меня есть тост! — И что-то там такое сказал насчет мира.

«Как странно, — думал Эскофье. — Ведь сейчас 1926 год. Наши страны давно заключили перемирие, не так ли?»

— Нельзя ли где-нибудь присесть? — спросил он у человека из компании «Кьюнард». Тот не понял вопроса и, явно смущенный этим, наклонил голову набок.

Эскофье указал ему на ряд палубных кресел; почти все они были заняты, и это, похоже, еще больше смутило молодого человека.

«И почему это американцы не говорят по-французски?» — подумал Эскофье и с помощью жестов изобразил, что садится в воображаемое кресло.

— Мне необходимо присесть, — повторил он, чувствуя, как зрение все сильней слабеет, а видимое пространство перед ним все больше сужается и вскоре будет не больше булавочной головки.

Человек из компании «Кьюнард» кивнул, словно наконец что-то поняв, схватил Эскофье за руку и потащил его куда-то мимо кресел, вниз, под палубу.

Сопротивляться явно не имело смысла. «Ладно, — решил старый шеф, — завершим эту прогулку, а потом я отдохну у себя в каюте».

Следуя указателям на стенах, они вышли к бассейну — особой гордости этого роскошного лайнера. Человек из компании «Кьюнард» все повторял «знаменитый, знаменитый» — это слово, «famous», Эскофье знал и, увидев перед собой бассейн, понял наконец, почему его спутник талдычит одно и то же.

Бассейн занимал пространство между двумя палубами, так что был достаточно глубоким. Он был выполнен в итальянском стиле, а рядом размещались турецкие бани с двумя парилками. Пол там был паркетный, стены выложены мелкой керамической плиткой. Эскофье сразу узнал эти бани. В последний раз, когда он в них побывал, там было полно немцев, а в углу сидел и улыбался страшно довольный кайзер.

И не только эти бани, но и весь корабль были тогда знамениты. Очень знамениты…

— Это же «Император»! — воскликнул Эскофье.

Человек из компании «Кьюнард», услышав название бывшего кайзеровского корабля, почти двойника «Титаника», заулыбался: похоже, он был страшно доволен тем, что его наконец-то поняли. И, с энтузиазмом кивая, громко, словно Эскофье был глухим, и нарочито медленно стал объяснять:

— Только теперь эта старая посудина называется «Беренгария». Это военный трофей! — Он уже почти орал, даже люди оборачивались.

А на Эскофье обрушилась полная слепота.

Но врача состояние Эскофье вроде бы не слишком встревожило.

— Вы чересчур много работаете. У вас самая обыкновенная мигрень, хотя вполне мог и удар случиться, — сказал он и велел старику оставаться в постели. — Полежите хотя бы до завтра. Казино и прочие развлечения никуда не денутся. А завтра утром Бертран зайдет вас проведать. У него весь день расписан.

Эскофье слабо улыбнулся.

Человек из компании «Кьюнард», побледнев от беспокойства, все суетился возле него.

— Вы не могли бы отослать этого молодого человека прочь? — попросил врача Эскофье. — Разумеется, выразив ему мою величайшую благодарность?

— Американцы! — засмеялся врач. — Такой молодой и искренний народ! — Он обнял за плечи смущенного молодого сотрудника «Кьюнарда» и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул и моментально куда-то убежал.

— Надеюсь, вы успели проголодаться? — сказал врач. — Я послал его за едой. Подозреваю, что вы целый день ничего не ели.

И это действительно было так.

— Море в это время года должно быть очень спокойным, хотя небольшое волнение всегда может возникнуть. Так что постарайтесь обязательно поесть, — посоветовал врач. — Хотя бы для начала бульону выпейте. «Кьюнард» позаботится о том, чтобы вас кормили по крайней мере шесть раз в день. Им это доставит удовольствие. У них тут очень хорошая кухня.

— Это я ее создал.