Три тысячи Сенов не устояли перед яростью семисот бойцов. Гавенет, вооружась секирой, ибо был еще не вправе носить меч, повсюду сеял ужас на своем пути. Все Сены полегли, кроме нескольких беглецов, принесших в их стан весть о беде; язычники тотчас взялись за оружие и бросились к полю боя; но лишь для того, чтобы довершить триумф пяти юных воителей.

Рассказ об этой двойной битве привносит в роман тот импульс развития, которого достоин первый подвиг Гавейна – предзнаменование всего, чего стоит ожидать впоследствии от него, его братьев и их кузена Галескена.

Горожане Логра, подоспев вовремя, чтобы завершить разгром Сенов, с почетом привели юношей к себе; а Гавенет, не найдя короля Артура в городе, счел за лучшее в нем остаться, дабы обеспечить ему защиту от любых посягательств и досаждать Сенам, рассеянным в округе.

В это самое время другой племянник Артура задумал то же, что его кузены. Это был юный Ивейн, старший сын короля Уриена и Хермезанты, сестры короля Артура[390]. У Ивейна был брат, рыцарь отменный, но более кичливый и куда менее благонравный; его звали Мелеаган, и книга о Ланселоте поведает о нем немало[391]. Отец их, ведя войну против Сенов, вверил защиту города Сорхо им обоим вкупе со вторым Ивейном, по прозванию Побочный[392], ибо Уриен породил его с женою своего сенешаля. То была дама несравненной красоты; и король до того любил ее, что пять лет прожил врозь со своею супругой королевой; и чтобы его вразумить, на земли его наложили интердикт[393]. Оттого только и пришлось ему оставить жену сенешаля; но он не терял из виду дитя, рожденное ею; и видя, как мальчик мужает и хорошеет, он воспитал его вместе со своим старшим сыном и отдал ему добрые земли под присмотром целого сонма челяди. Что же до первого Ивейна, прозванного Большим, чтобы различать его со сводным братом-бастардом, он был и хорош собою, и уже на диво силен; едва прослышав о подвигах своего дяди Артура, он отказался от мысли принять доспехи из отцовских рук и от кого бы то ни было, и часто ему случалось говорить своему брату Ивонету Побочному, что он вовсе не станет носить меч, если не примет его от Артура. Тут дошли вести о походе Гавенета с братьями и Галескеном; о добыче, захваченной ими у Сенов, и об их пребывании в городе Логре. Ивонет Большой не мешкая пошел к королеве Хермезанте.

– Милая матушка, – сказал он, – ведь вот мои кузены подались ко двору короля Артура проситься на службу. Позвольте и мне сделать то же, я хотел бы последовать за ними. Вы ведь знаете, отец обещал, что его земля после него достанется племяннику Бодемагусу; та же, что вы принесли ему в приданое, должна отойти ко мне. Прошу вас, матушка, отпустите меня с моими кузенами; не они одни жаждут боя со смертельным врагом, я тоже; а изгнать его нам вряд ли мыслимо без помощи короля Артура. Но каково бы ни было ваше слово, матушка, я не буду перечить вашей воле и огорчать вас.

Услышав от сына такие речи, дама не могла сдержать слез нежности и радости.

– Милый Ивонет, сынок, – сказала она, – откуда взялись у вас силы и желание покинуть меня ради человека, вам не знакомого?

– Ах, матушка! из всего, что о нем говорят добрые люди, я уже понял, что король Артур – ваш брат и мой дядя; а значит, я буду полным ничтожеством, если останусь в стороне, где не смогу проявить ни малейшей отваги, пока кузены мои сражаются с Сенами и защищают землю Логра.

– Ну что ж, я согласна на ваш отъезд; но действуйте тайно, и пусть ваш отец ничего не знает. Подумайте о том, чтобы подобрать себе спутников; а я займусь вашей одеждой, лошадьми, оружием и теми деньгами, что могут вам понадобиться.

– Благодарю вас, милая матушка! – сказал Ивонет; не теряя времени, он зашел к Ивонету Побочному, и тот заверил, что будет рад поехать с ним. Отъезд был отложен на неделю, а они пока собрали три сотни ратников, желающих быть в их дружине. В урочный день они поднялись после первого сна, около полуночи, и отправились в путь по дороге к Логру, где мы не преминем снова встретиться с ними.

Нельзя не заметить здесь, что всех наших юнцов вдохновляют души и сердца их матерей, всецело влияющих на их решения. Правда, все они сестры Артура, если их не связывают с ним еще более могучие тайные узы. Но это заставляет все же признать ту степень влияния, которую женщины имели тогда в своем доме и среди своих детей. Что касается истории сенешаля короля Уриена и матери Ивонета Побочного, это явно вариант исходного лэ, который будет вскоре развит с привлечением на главные роли сенешаля Кармелидского и его дочери, второй Гвиневры.

И еще один отрок, рожденный для столь же великих деяний, собрался в то время в дорогу, дабы принять посвящение от Артура. Это был наследник Константинопольской империи, внук императора Адриана, чьи богатства ему предстояло унаследовать. У Адриана было всего двое детей, и притом обе дочери: одна – супруга короля Брангора, другая – вдова короля Венгрии и Валахии, который оставил ей сына непревзойденной красоты и великой отваги. Сагремор – так его звали, – узнав о пришествии, избрании и первых победах Артура, сказал себе, что если ему вручит доспехи такой государь, то уж непременно укрепит его в доблести, верности и отваге. С тех пор, глухой ко всем увещеваниям деда, императора Адриана, он твердил, что желает ехать за море, высадиться в Великой Бретани и быть возведенным в рыцарское достоинство рукою короля Артура. Пришлось уступить: был снаряжен богатый корабль, юный Сагремор распростился с королевой-матерью и императором. После благополучного плавания он достиг бретонских берегов в то самое время, когда Галескен, Гавейн и его братья впервые скрестили оружие с Сенами, как о том уже рассказано.

Оставим же их – одних на сходнях корабля, других на постое в городе Логре – пока не представится случай к ним снова вернуться. Перенесемся в Кармелид, куда накануне прибыли три всадника, чьи имена и звания никому не ведомы, а это не кто иные, как три короля: Артур Логрский, Бан Беноикский и Богор Ганнский.

III. Артур у короля Леодагана Кармелидского. – Он влюбляется в Гвиневру