В-третьих, пеняю тебе опять им же. Ибо граф де Лара, увидев моего слугу, ныне вольного, но когда-то выкупленного отцом в вашем герцогстве, взбеленился и начал вести себя неадекватно, оскорблять моего отца и провоцировать на конфликт по личным мотивам.

— Личным мотивам… — на автомате повторил Тришка.

— Ага. — Это была ключевая фраза, ради которой и пишется письмо. Дескать, к герцогу претензий не имею, и цель дуэли отнюдь не обезглавливание войска, просто так совпало.

— Этот недалёкий человек не нашёл ничего лучшего, чем вынудить меня на оскорбление, после которого только одна дорога — скрещенные клинки, — продолжал я. — Наша дуэль произошла только что, велась честь по чести, чему много свидетелей, и в данный момент граф ранен. За его здоровье бьётся мой лекарь — эльфа из Эльфийского Леса, она очень талантливый и опытный врачеватель, но и она не может сказать, выживет ли его сиятельство.

— …Сиятельство… Точка. — Трифон вопросительно поднял голову.

— Нельзя поручать ответственные дела вспыльчивому человеку! — наставительно произнёс я, пронзая барона глазами. — Человеку, ставящему личные обиды далёкого прошлого выше задачи, поставленной сеньором!

Барон, кажется, позеленел от злости и бессилия. Ибо я с любой стороны был прав.

— Молюсь всем богам, чтобы граф выжил, — не отрывал я от него взгляда, — но при этом пишу это письмо, дабы ты пересмотрел свой взгляд на меня, сделал соответствующие выводы, и наш дальнейший диалог произошёл с чистого листа, как будто не было указанных выше недопониманий.

— Недопониманий…

Барон молчал, видимо, размышляя, к чему такая информационная атака.

— За сим откланиваюсь, — кивнул я, как будто кивок можно оставить на бумаге. — И сообщаю, что вскоре, на обратном пути из своего похода, заеду в Картагену. И надеюсь на лояльное отношение твоих воинов и стражей к моему мирному воинству.

— Всё, вашсиятельство? — поднял голову Трифон, так как я молчал.

— Да. Рикардо, сто семнадцатый граф Пуэбло. Подпись.

Тришка поставил точку. Я пролил на кусочек кожи чернил, макнул носимую на шее печать, поставил внизу оттиск. Взял перо, вальяжно рядом с оттиском расписался.

— Пока сохнет, сеньор барон, давайте поговорим серьёзно и без обиняков, — снова пронзил вражеского военачальника взглядом.

— Слушаю, граф. — Тот уже был готов на что угодно.

— Сейчас мои люди заберут из городских конюшен весь принадлежавший «Псам Гримо» подвижной состав. Всех боевых и вьючных коней. И ваши люди НЕ БУДУТ им мешать! — повысил голос.

Видимо во мне было что-то на подсознательном уровне, так как сеньор побледнел.

— После этого мы поедем прочь, — продолжал я. — У нас дела в Кордобе — нас ждёт ещё один отряд татей.

— Аванс… — заикнулся барон, и я согласно кивнул.

— Конечно. Я бы отдал его — мне не надо чужого. Если бы герцог отнёсся ко мне по-человечески. А так, получается, он, зная, куда и по чью душу я еду, не только не помог, но попытался бандитов спрятать за стенами своей крепости и спинами городских стражников. Некрасиво! А после прислал армию, чтобы выбить нас отсюда. Или добить. НАС, вашу мать, сеньор барон! Согласитесь, это выглядит некрасиво.

— Если смотреть с этой точки зрения… Возможно. — Сеньор не собирался брать на себя ответственность и принимать решения даже в малом.

— А потому, раз у нас тихая, но война, я буду действовать по законам военного времени. А именно, если ваши люди не откроют нам конюшни или ворота — мы начнём в городе резню. И поверьте, мы к ней готовы — мы тут уже неделю сидим, а вы несколько часов, как приехали.

На барона было жалко смотреть. И я давил, и прогибал, невзирая на возраст. И пространство вокруг дрожало от напряжения. Наверное, это связано с безумием — местная одарённость не даётся магам просто так. Но сейчас она играла за меня — чел проникался и боялся, понимая, что сидящий перед ним отрок-малолетка до невозможности безбашенный, и что самое хреновое, люди идут за ним по первому свисту, как за толковым удачливым командиром. И начни он сопротивляться — у него будут проблемы. ЕГО проблемы, за которые отвечать ему, а не племяннику его светлости, которому многое может проститься. Что особенно не комильфо ввиду продиктованного письма.

— Сеньор Пуэбло, предлагаю не спешить и принять гостеприимство Картагены ещё на сутки, — попробовал разрешить дело миром он. Это когда и волки целы, и овцы сыты. — Возможно к тому моменту будет понятно, что его сиятельство поправится… Или не поправится…

То есть предложение ждать ответа от герцога. Ага, ща-аз!

— Предложение отклонено! — отрезал я. — Раньше надо было думать о гостеприимстве и хлебосольстве. — Почувствовал, что начал успокаиваться. Картинно поднялся. — Шлите гонцов, сеньор. Ибо мы через час выдвигаемся.

— Но уже почти вечер! — попытался возразить он, чувствуя, что теряет последний козырь.

Я картинно вдохнул воздух грудью, хотя мы находились в здании.

— Обожаю ночные конные прогулки на свежем воздухе…

По возвращению отдал приказ — боевая готовность. Ещё через четверть часа отправил Вольдемара с сотней за лошадьми «псов». Прискакал от него гонец — рыцари герцога сопели, смотрели косо, но отдали. Барон таки донёс до них нужный приказ, гут. А стража права голоса не имеет — с них, когда здесь рыцари, спроса нет.

— Берни, двигаем! — отдал я последнее в этом городе распоряжение и подошёл к сидящей рядом с потрёпанным графом эльфе. — Граф так и лежал внизу, в общем зале «Золотого тельца». Ему спустили из верхних комнат небольшую кушетку и старались не трогать. Из вспоротого брюха безбожно, на всю обеденную, воняло.

— До сих пор не зашили? — скривился я, но по привычке. Для средневековья вонь — нормальная обстановка, тут люди ко всему привычные. Кто-то из постояльцев вдалеке даже умудрялся обедать… Ах да, мама с дочкой, рыцарь и приказчик. Вероятно в их родном замке (большом укреплённом доме) едальная зимой одновременно является и хлевом — такое в средней полосе королевства и на севере на каждом шагу.

— Нельзя. Если зашьём — он умрёт, — покачала головой усталая эльфа. Много сил на поддержание чужой жизни отдала. — Там вместо кишок — каша.

— Ты сможешь его вытащить? — в лоб спросил я. — Излечить? Чтоб не умер?

Она подумала, но отрицательно покачала головой.

— Нет. Только продержать живым какое-то время. Столько, сколько тебе надо для политики, но не наглей, я не двужильная. Наша магия не средство от всех напастей, Рикардо. Может быть в Лесу, коллегией лекарей, да в Животворном Чане… — Снова покачала головой. — Но только не здесь и не одна.

— Тогда пусть зашивают. Едем, нам пора.

— Слышали? — Это она лекарям. Они с эльфой сработались — несколько дней пострадавших в прошлом сражении вместе лечили. Судя по тому, что все четверо местных лекарей сегодня промывали руки сивушным спиртом и промакали им же чистые тряпки для перевязки сеньора графа… Чистые — это ключевое слово, обычно туда идут те, что не жалко — всё равно на выброс. В общем, в конкретно этом городе ойкумены эльфы немного, на чуть-чуть, но продвинули лекарское дело.