— Можно я всё-таки сниму туфли и пойду босиком? — вздохнула Вика.

— Поступай, как считаешь нужным. Зачем меня-то спрашивать?

— Ты с клинком на поясе выглядишь как благородный воин, — девушка улыбнулась. — Босая крестьянка, рядом с тобой, будет тебя позорить.

— Не выдумывай, — парень поморщился. — Что за глупости?

— Прости, — Вероника остановилась и действительно скинула туфли. — Боже! Как хорошо! — она даже закатила глаза от наслаждения. — Свобода.

— Ноги испачкаешь, — вздохнул Николас.

— Ничего страшного. Зато камни мостовой такие тёплые и шершавые. Наступать на них голыми ногами очень приятно. Кроме того, здесь нет ничего кроме пыли. А пыль мне не повредит.

Вероника взяла туфельки в руку, и друзья снова пошли по улице. Вокруг были высокие здания большого города. Женщина на балконе поливала цветы. В переулке играли дети. По улице проходили люди с поклажей и без. Девушка крутила головой, с интересом заглядывая во все уголки, а Николас начал волноваться.

«Молчание затягивается», — думал он. — «Нужно что-то говорить. Но я не знаю о чём. Какая тема может её заинтересовать? Что не покажется ей скучным или глупым? Боже! Думай быстрее! Что вообще нравится таким, как она?»

— Какой красивый город, — сказала вдруг Вика, поднимая голову вверх и пытаясь рассмотреть верхние этажи строений. — Никогда не видела ничего подобного. Только на картинках. Какие высокие дома. Сколько здесь этажей? Один, два, три, четыре, пять, шесть….

— Ты умеешь считать? — удивился Николас.

— И считать, и писать, — девушка кивнула. — Ниора меня научила. А ты?

— Немного умею, — парень смутился.

— Ясно. Это хорошо.

Мимо пробежала стайка смеющихся и вопящих ребятишек с лохматой, коричневой собачкой, оглушавших прохожих заливистым лаем. Друзьям пришлось остановиться, чтобы пропустить эту шумную ватагу, и чтобы они не сбили их с ног.

— Как грустно, — Вика вздохнула, провожая детей взглядом. — Я всё ещё не могу поверить, что всё это происходит со мной. Сегодня утром я и подумать не могла, что окажусь так далеко от дома и от мест, знакомых с детства. От родной избушки, от деревни и от людей, которых знала. Но вот я здесь и уже не могу вернуться назад. Теперь поздно пытаться что-то исправить. Вокруг совсем другой мир. Я словно умерла и родилась заново, а теперь должна как-то обустраивать свою жизнь. Но я не знаю, что мне делать. Как же быть? Куда мне идти теперь? Я что-то умею и что-то знаю. Умею писать и считать. У меня даже были книги. Но все они остались в Луре и теперь за ними не вернуться. Осталась я голая и босая, в одном платье с чужого плеча. Боже! Страшно подумать, что будет дальше, — девушка покачала головой. — Как-то я совершенно не готова была к тому, что жизнь так внезапно выкинет меня в огромный и чужой мир, как какую-то бездомную собачку.

— Мне так жаль, — Николас вздохнул.

— Спасибо, что сочувствуешь мне, — Вероника улыбнулась и пальцами сжала платье на груди. — Но ещё больше спасибо, что спас меня.

— Тебя спас не я, а Алекс….

— Наверное, — девушка упрямо мотнула головой. — Но я слышала, как ты сказал ему, что меня нужно забрать, и ты даже готов помочь ему своим клинком. В эту секунду для меня, вдруг, забрезжил лучик надежды, и я поверила, что сегодня не умру. Словно разошлись тучи, и выглянуло солнце. Этого момента я никогда не забуду. Я будто очнулась от сна.

— Всё равно. Не меня нужно благодарить.

— Мне нравится твоя скромность, — Вика улыбнулась и чуть прищурила веки. — Скажи, Николас, а зачем ты покинул отчий дом? Куда ты направляешься?

— Я хочу стать воином, авантюристом или наёмником, — паренёк вздохнул. — Мне не хотелось прожить жизнь крестьянином, как мой отец. Потому я присоединился к Дэверу, надеясь, стать сильнее и набраться опыта, пока путешествую с ним.

— Опасная затея, — девушка покачала головой. — Я бы на такое не решилась.

— Почему? Ты же обладаешь магией. Авантюристы и наёмники бывают не только мечниками. А ты ещё и лечить можешь.

— Увы. Я слишком труслива и слаба. Мне это не подходит, — Вероника грустно улыбнулась. — Наверное, моя судьба быть служанкой в доме какого-нибудь богатого господина или прислужницей в лавке торговца. Благо, я умею считать и писать, — она улыбнулась и кивнула на доску у дверей одного из зданий. — Ник, можешь прочесть, что там написано?

— Сдаются комнаты. С балконом, шесть медяков. Остальные, четыре. Удобства, кухня, баня. Круглосуточно.

— Ага. Молодец, — Вика кивнула. — Удивительно, что сын крестьянина так хорошо образован.

— Маркиза, в наших землях, организовала школу для детей. Это её заслуга.

— Понятно.

Юноша и девушка свернули за поворот, прошли арку и, наконец, оказались на пёстром и шумном рынке, где от обилия лавок и разнообразия товаров просто рябило в глазах. Сен-Ларгмонд был большим, портовым городом, где бросали якоря торговые корабли со всего света. Потому на его рынке можно было найти практически всё, что угодно. Наверное, даже не каждый гипермаркет, из мира Алекса Дэвера, мог похвастаться подобным богатством и разнообразием ассортимента. А у девушки и парня, выросших в деревне, от невероятного количества всевозможных и удивительных диковинок буквально закружилась голова. Забыв обо всём на свете, они бродили по торговым рядам, стараясь заглянуть в каждую палатку и не пропустить ничего интересного. Ну а ушлые торговцы, видя на лицах молодых людей растерянность и восторг, наперебой пытались всучить им свои товары. К счастью, Николас и Вероника оказались достаточно благоразумны, чтобы не потратить все деньги сразу. Тем более что и деньги-то были не их, а господина Дэвера и феи Мирабэль. Но они всё равно попробовали заморские сладости и диковинные фрукты. Купили удивительную, светящуюся брошь и камень удачи, внутри которого медленно вращался загадочный, завораживающий вихрь из крошечных ярких огоньков и призрачных облаков странного тумана, собиравшийся в светлую спираль из двух одинаковых рукавов. Конечно, купили и изящные босоножки с плетёными ленточками из светлой, тонкой кожи, шнурующиеся на пол ноги. Вероника была вне себя от счастья. В этот момент, к молодым людям подошёл какой-то испуганный мальчик, с глазами полными слёз.

— Добрые господа! Пожалуйста, помогите! — взмолился он, заламывая руки.

—