И вот теперь рассмотрим подробнее, какие сведения монаха Юлиана (30-е гг. XIII в.) и его предшественников, венгерских монахов-доминиканцев (2, 72) о западных татарах приводится Аннинским С. А.: «…татары прежде населяли страну, населяемую ныне куманами… страна, откуда они первоначально вышли, называется Готта[169]…» (там же, 83).

Далее: согласно сведениям венгерских миссионеров, «первая татарская война началась так»: в Готии правил татарский вождь Гургута[170]. Некий вождь, земли коего были, надо полагать, по соседству с землями, подвластными Гургуте, спасаясь от суда и наказания за совершенное им изнасилование и убийство пленной девушки (по сведениям венгров, сестры Гургуты), «бежит к султану Орнах, покинув собственную землю» (там же, 84).

Здесь же венгры сообщают о нападении одного вождя (Гурега) на другого, «более богатого» (Витута). Гурег победил Витута и, соответственно, ограбил второго — из контекста следует, что оба вождя — «куманы». Побежденный и ограбленный Гурегом Витут с домочадцами также бежит к «султану Орнах». Последний, «приняв его, повесил его на воротах, а народ его подчинил своей власти» (там же). Сыновья Витута решают возвратиться домой, но Гурег, ограбивший ранее их отца, «в ярости убил старшего, разорвав конями» (там же, 85).

В результате всех злоключений спасается лишь младший сын ограбленного и убитого куманского вождя Витута и обращается в поисках справедливости к татарскому вождю Гургуте, «говоря, что и оставшийся по отце его народ, который держали там как бы в рабстве, будет помощью ему при наступлении его войска» (там же). Татарский вождь отзывается на просьбу юноши «о воздаянии и отмщении за смерть отца и брата» и в результате его войско одерживает «славную для себя и почетную победу» над обоими преступниками. То есть и над куманским вождем Гурегом и над султаном Орнахом.

После этого, «имея почти повсюду достойные хвалы победы, вышесказанный вождь татарский Гургута со всей военной силой выступил против персов из-за каких-то распрей, бывших прежде у него с ними. Там он одержал почетнейшую победу и совершенно подчинил себе царство персидское» (там же). Написана уже данная история тогда, когда «первый вождь, по имени Гургута, умер, и правит его сын Хан» (2, 86), то есть, самое раннее уже в тридцатые годы XIII в.

Все выглядит в сведениях миссионера Юлиана правдоподобно и согласуется с приводимыми в данной работе сведениями. Единственная неточность, как может показаться, в имени татарского вождя — но Чынгыз хан, естественно, сам и не участвовал в упомянутом походе, поручив это дело любому наместнику, и имя последнего вполне возможно, передано более или менее точно — Гургута. А спасшийся от убийц отца и брата княжич вполне мог лично явиться к Чынгыз хану.

И еще — попавшая в плен к некоему предводителю, и изнасилованная и убитая им девушка, убийца которой укрылся после у султана Орнаха, названа сестрой «татарского вождя» Гургуты. Скорее всего, она и была татаркой[171] — отсюда и указана степень ее родства с Гургутой — «соплеменница — родственница — сестра». Или же на самом деле была сестрой этого наместника Чынгыз хана.

В приведенных сведениях мы видим довольно точно совпадающее с фактами из других источников отражение событий, вероятно, имевших место в действительности и незадолго до рассмотренной нами выше войны татар с персами. То есть с Хорезмшахом, который, как мы знаем, и правил персами в основном, а персы и мусульмане к тому же у европейцев носили тогда одно и то же название — «сарацины».

Мы видим, во-первых, что в Готии, то есть в Причерноморье и прилегающих степях, «был государем» татарский вождь Гургута — и правильно отмечает С. А. Аннинский, что это был именно Чынгыз хан.

Нет никакого противоречия в том, что Готия довольно далека, на первый взгляд, от Монголии и Восточного Туркестана — Чынгыз хан «был государем» именно в смысле распространения его власти в данном регионе, где также, как и указано у Юлиана, жили татары — еще «прежде куманов». Самое позднее, вероятно — еще с X–XI в., и естественно, с приходом куманов-половцев никуда не исчезли к XII–XIII вв.

Власть Темучина распространялась и на эти края, где имелось татарское население, «выделяющееся величием, могуществом и полным почетом от других» тюркских племен. И многие представители которого, по выражению Марко Поло, «собрались со всего света» к Чынгыз хану в трудное время становления державы — для выборов хана и установления Орды — Центра власти народа-гегемона Великой Степи и его союзников, и участия в первых сражениях гражданской войны в защиту этой власти.

Но, скорее всего, еще не утвердилась окончательно эта новая власть в Дешт-и Кыпчаке и Причерноморье, но имела уже большой авторитет, и к Верховному хану — ее высшему представителю обратился, еще «до войны с персами», за помощью сын вождя порабощенного народа, в то же время наследник убитого и ограбленного кумайского князя.

Вот вмешательство войск державы монголов в этот конфликт по обращению изгнанного принца маленького народа и последующее восстановление справедливости и было «первой татарской войной», как и пишет совершенно точно монах-странник Юлиан — войной на территории Восточной Европы, точнее в степях Дешт-и Кыпчака. И «происходили» татары, по приказу Чынгыз хана наказавшие в ходе «первой татарской войны» убийцу отца и брата сына куманского вождя Гурега, а также укрывателя изнасиловавшего и убившего пленную девушку преступника — султана Орнаха, именно из Готии (то есть Причерноморья). И также и жили и ранее, задолго до начала XIII в. там, «где живут ныне куманы», как пишет Юлиан.

Замечу, что венгерские монахи-доминиканцы, собравшие эти сведения, продвигались в восточном направлении от Черного моря (Тмутаракань)[172] на Кубань, оттуда на низовья Волги, вверх по Волге и на Южный Урал (2, 73). То есть, практически по тем самым местам, где проходил с Кавказа на Волгу и «отряд западных татар» под руководством Джучи, Субудая и Джэбэ примерно за десять лет до Юлиана. Так что Юлиан собирал свои сведения «с выездом на места» и «по горячим следам» событий.