Встречаясь взглядом с Мраком, пугливо ронял взор, а Додонунизко поклонился:

— Великий царь! Дозволь слово молвить.

— Говори, — буркнул Додон.

Голик взглянул искоса на страшноватых гостей:

— Дело радостное, потому сам скажешь непременно. А мне,скромному твоему слуге, пока дозволь словцо наедине измолвить.

Додон величаво поднялся:

— Пируйте, гости... гм... дорогие. Я вернусь с добрымивестями.

Стражи почтительно подняли кресло вместе с царем на плечи.Кто-то охнул, царь еще больше потяжелел за время обеда, и его унесли. Голиксеменил следом. Спина была напряжена, будто вот-вот в нее воткнется брошенныйсильной рукой нож.

Гонта бросил насмешливый взгляд вслед, покосился на Медею:

— Все они цари... любят ездить на плечах простого люда.

Медея презрительно фыркнула. Ее колесницу возили кони,хорошие кони, не чета простому люду.

Они продолжали насыщаться после долгих дней походов, аДодон, когда кресло занесли и оставили в уединенной комнате, взмахом дланиотослал стражей:

— Что стряслось?

Постельничий поклонился снова:

— Наши воеводы отвоевали у проклятых славов могилу Льдана.Это сын Яфета... ну, со стороны его жены... Ладно, неважно с чьей стороны. Ну,те потом отбили, но мы успели выкопать кости героя.

— Тьфу, — скривился Додон. — Я уж надеялся, ты придумал какизвести этих... героев. А ты про какие-то кости.

— Светлый царь! — воскликнул Голик. — Это и есть способ.Во-первых, все видят, какие мы молодцы. Чтим предков, даже из-за костейдеремся, аки псы. Сейчас повозка как раз двигается через перевал. Народоповещен, уже сходятся к дороге, дабы зреть, детям рассказать.

— Гм...

Додон в сомнении поскреб затылок. Голик убеждающевоскликнул:

— Сие воодушевит простых людей. Они падки на такое.Побряцать ратной славой дедов, то да се, слава Отечества...

Додон наконец замедленно кивнул:

— Ладно. Готовь коней. Пусть народ видит, как сам царьвстречает кости героя. И как склоняет колени в прах, чтобы почтить своегопрародителя. Это нужно! Это воспитывает почтение к родителям.

— Да, это будет зрелище, — согласился Голик. — Народсбежится отовсюду. Царь на коленях с обнаженной головой, встречает со слезамина глазах прах героя... об этом будут рассказывать! Но если гонец примчался,загоняя коней, сегодня, то повозка дотащится только через три дня. Можно успетьприготовится, народу объявить, дух людей поднять...

— Во-во, молодец.

— И еще одно, великий царь. Дело в том, что на самом деле мыне совсем уж и возвращаем кости героя на родину. Это народу так речено, а мы жзнаем, что тогда еще не было ни Славии, ни Куявии, ни Артании. Была Гиперборея.И Льдан погиб не так уж и далеко от того места, где родился. Если сказать ещеточнее... или правдивее, если хошь, то на самом деле мы перевозим кости герояна чужбину.

Додон молчал, смотрел строго. Голик развел руками:

— Мои волхвы прочли старое заклятие. Если кости Льданаперевезти на чужбину, то первый же, кто их там увидит, падет злой смертью.

Додон отшатнулся:

— Вот оно что? Так ты, злодей, жаждешь, чтобы я так и померв пыли и со склоненной главой? Из-за каких-то костей какого-то... ах, ты ж...Что удумал! Признавайся, душегуб!

Голик терпеливо выждал, продолжил тем же тоном, словнонадоедливая муха пожужжала и улетела:

— Царь будет еще более велик и славен в народе, ежели честьпервым встретить кости героя доверит... ну-ну, понятно же? Тоже герою, которыйспас тебя и все царство.

Додон с уважением покачал головой:

— Ну, злодей... До какой подлости додумался! Вот что значит,главный постельничий. Дай я тебя, дорогуша, расцелую.

Он обнял, сердечно расцеловал постельничьего. Тот украдкойотвернулся, сплюнул, вытер губы рукавом. У Додона от неумеренной жизни ротвечно был слюнявым, а от зубов несло гнилью.

— Так и сделаем? — спросил он.

— В точности, — решил Додон. — А кости Льдана захоронимвблизи дворца. Народ будет бить лбами его могиле, а часть поклонов перепадет инам. Авось, из гроба не заметит.

— Зароем поглубже, — предложил Голик зловеще.

Медея и Гонта настороженно смотрели на возвращение Додона.Тот раскраснелся, сиял, глаза хитро бегали. Стражи опустили его кресло напомост, Додон простер длани. Воцарилась почтительная тишина.

— Льдан! — сказал он торжественно. — Кости великого Льдананаконец-то возвращаются на родину. Наши воеводы отвоевали в бою, теперь везутна захоронение в Куяву.

Ответом было недоуменное молчание. Потом пробежал шепоток,кто-то неуверенно выкрикнул здравицу мудрому царю. Хриплые голоса поддержали, ивскоре весь зал бушевал в восторге, когда всякий старался перекричать других,дабы царь заметить изволил.

Наконец Додон милостиво остановил восторги, проговорил свеселостью в голосе:

— Мы отпускаем воительницу Медею в пожалованные ей земли.Бывшие владения Волка. Так же велим Гонте отправляться со своими отрядами назащиту наших кордонов. А доблестный Мрак, уже защитивший нас однажды, покаостанется...

— Это зачем же? — спросил Мрак настороженно, но в сердцебезумно затрепыхалась надежда.

— Тебе оказана будет великая честь, — сообщил Додон. — Япоеду навстречу герою, поклонюсь ему вместе с народом. А ты поедешь со мной,своим царем.

Душа Мрака сложила крылья и камнем упала в пропасть. Всеждали от него какого-то ответа, он хотел было поправить, Додон-де не его царь,но смолчал, в сравнении с несбывшимися мечтами все неважно, все тлен и мелкаясуета. Кивнул:

— Поеду.

Додон тоже смолчал, хотя выглядело, что гордый невр мог бы иотказаться. Пусть. Не стоит об этом сейчас. Скоро все решится как волится ему,царю Куявии.

Через два дня из ворот детинца галопом выметнулисьдружинники царя и умчались, затем уже степенно выехали на сытых конях старшиедружинники, следом появилась раззолоченная повозка царей Куявии.

Сам Додон сидел верхом на коне. Коляска катила пустая. Дляважности, да и вдруг в самом деле захочется укрыться от пыли и зноя, отдохнутьот тряски. Голик и бояре старались держаться поближе, кланялись угодливо,подбоченивались, горячили коней и вздымали дыбки, выказывая себя лихимиконниками.

Мрак видел как царь посовещался с Голиком, кивком подозвалближе. Мрак подъехал, темные как ночная вода глаза Голика сопровождали егокаждое движение.