– Ну, не знаю, надо подумать. Как-то не верю я, что она могла сама! Она лифтов боялась, или высоты, или я не знаю чего, но неужели не нашлось бы другого способа? Снотворное, в конце концов, все-таки не так мучиться! Да и не такая она была… ну, не такая добрая, чтобы мучиться. А если первый вариант… тогда вспоминай, кто мог вас подслушать. А с другой стороны, это же ерунда: сама подумай, кто и зачем носит с собой такие непростые таблетки?! Ты говоришь: воспользовался ситуацией, но ведь таблетки-то у этой отравительницы должны были быть с собой, правильно? Если бы в следующий раз, то понятно… а чтобы сразу, через час или два после вашего разговора или того скандала?!

– А может, и не сразу, – тихо сказала София. – Многие могли заметить, что что-то происходит. Раньше заметить. Тебя ведь Элиф поэтому пригласила, правильно? Значит, как минимум, одна из нас, тебя я не считаю, конечно, могла все это и заранее спланировать. Я тоже заметила, а мог и еще кто-то. Нас с Семрой совершенно точно никто не слышал, если уж хочешь знать. Кроме Гюльтен, но она, как и ты, не в счет.

– Как?! – Айше остановилась от удивления, не дойдя нескольких метров до автобусной остановки. Там, под стеклянной крышей, пытались спрятаться от дождя какие-то люди, а ей меньше всего хотелось к ним присоединяться. Не такой у них разговор, не для посторонних ушей. – Опять эта Гюльтен?! Черт знает что такое! Ее найти нигде не могут, представляешь? Она дала адрес какой-то, про нее там и не слышал никто. И сюда она приходила, если Семра покойная не лгала. Она вас слышала?

– Могла, я думаю. Мы на нее особо внимания не обращали, она ходила туда-сюда, что-то делала все время, могла и услышать. Но ты же сама сказала: надо было заранее приготовить таблетки, иначе откуда они у нее?

– Не знаю. Ничего я не знаю и не понимаю. Путаница сплошная и все! Вон твой автобус идет.

– Все, счастливо, – заторопилась София, с трудом закрывая видавший виды старый зонт. – И знаешь что, Айше? Будь осторожна, ладно?

– Я? Почему? Если из-за всего этого?.. Но тогда и ты тоже!

Оставшись почти в одиночестве возле стеклянной стены слабо освещенной остановки, Айше подумала об осторожности: что это такое в данных обстоятельствах? Не ездить на пароме? Не подходить к лифту? Не разговаривать с незнакомцами? Не принимать таблеток?

При мысли о таблетках она воодушевилась – надо спросить Кемаля, были ли таблетки на кухне, и если нет… то что? Кто-то их убрал? Зачем? Те самые, роковые таблетки мог убрать только тот, кто о них знал: либо сама Лили, либо убийца. Лили не могла вынести их из квартиры, и их бы обнаружили. Значит ли это, что убийца действительно существует?

Безобидные таблетки могла унести в аптечку домработница. Увидела их там, куда полезла София, и убрала на место, пока хозяйка не ткнула ее носом в непорядок. Еще один вопрос, который некому задать.

Куда она могла подеваться, эта странная девчонка? Неожиданно сквозь многочисленные подозрения, собиравшиеся в голове Айше вокруг непонятного исчезновения Гюльтен, прорвался вопрос: а жива ли она?..

– Знаешь, так глупо: я хотела купить елку – и побоялась! – закончила она свой рассказ про Семру, домработницу и таблетки.

– Побоялась? – не понял Кемаль. – Чего? Елки?

– Нет, ты только не смейся, я побоялась выходить из автобуса и куда-то идти одна! Сейчас-то это глупостью кажется, я добралась до дома, все нормально, но в тот момент… не знаю, что на меня нашло. Мне София как-то так многозначительно сказала: будь осторожна! И эта Гюльтен тоже пропала, понимаешь?

– Хочешь сказать, что ее тоже нет в живых? И что вы как эти… «Десять негритят», да?

– Не знаю, – вздохнула Айше и снова вспомнила накативший на нее холодной волной страх.

Какие-то несколько человек стояли вместе с ней на остановке – как узнать, не опасны ли они? Ей еще добираться до дома: идти пешком по темной узкой улице, входить в подъезд, подниматься до квартиры – а вдруг? Было непонятно, чего и почему бояться, и это непонимание парадоксальным образом усиливало страх, а не развеивало его.

С этим прилипшим к ней страхом – Айше почти чувствовала, как он прилип где-то в районе лопаток, не давая свести их вместе, – она дождалась нужного автобуса, доехала до дома, и шла по темной узкой улочке, и входила в подъезд, и поднималась до квартиры, и ничего не случилось, и она сняла страх вместе с промокшим пальто, повесила сушиться и смогла наконец-то спокойно и привычно распрямить спину. И все же… что-то такое словно покалывало там, между лопатками, и было неприятно, как бывает в неудобной или новой одежде. Разве она не повесила его около батареи?..

– А что там с Тимуром? Ты вроде что-то сказал? – чтобы не давать страху свободы передвижения по ее телу, надо сменить тему и думать о чем-нибудь, если не постороннем, то хотя бы конкретном и отвлекающем.

– Там все, как парень и говорил, наши свидетельницу нашли. Она мужа высматривала, он должен был подъехать и опаздывал, вот она и приглядывалась ко всем. Все подтвердилось: красивый юноша подошел к машине, женщина вышла, они постояли, покурили, потом она села в машину, а парень к автобусной остановке пошел. Дальше она не следила, но женщина на паром заехала, это точно, их машины почти рядом стояли, а юноша, теоретически говоря, мог бегом припустить и вернуться, но ему пришлось бы брать билет, а наша дама следила за кассой – не подошел ли муж. Она за машину уже заплатила и не хотела, чтобы он еще раз на билет для себя тратился. В результате она даже загнала машину на паром, а сама вышла и дождалась-таки его. Он, оказывается, мобильный в автобусе выключил, а включить забыл. Короче говоря, вранье во всем этом только одно: Тимур говорит, что на такси уехал, а свидетельница – что он на автобус направился. Но, во-первых, именно направился к остановке, а не сел в него, а во-вторых, эта ложь вполне в духе нашего героя, ты согласна?

– Да, похоже. Этакий Нарцисс с комплексом Золушки – лишь бы не показаться в обносках, да? А женщину она запомнила, ваша свидетельница? И, кстати, чего это она вообще столько подробностей помнит? Не многовато ли?

– Да я ее сам не видел, но вроде все убедительно выглядит. Она говорит, что ко всем просто от скуки приглядывалась и еще придумывала, кто кому кем приходится или что-то типа этого. Мол, сама она тут ходит, озирается, мужа выискивает, за телефон каждые две минуты хватается – что о ней люди могут подумать? Вот и она для других истории придумывала. Видит: красивый парень – там, между прочим, освещение нормальное, наши проверили на всякий случай – она, конечно, думает, он с девушкой встречается, вместо девушки из машины вылезает старая мымра, и она ее запоминает. Что, не убедительно? Она еще подумала, что это его матушка, но они вместе в машину не сели и курили, как посторонние. Наблюдательная женщина, молодец. И муж ее версию подтверждает, и работники парома ее заметили. Тимура и Гюзель они не запомнили, а эта им примелькалась. Она все металась: то ли ей ехать одной, если муж не появится, то ли до следующего парома ждать.