Больше всех повезло детям – их убили быстро. Женщин, как и сказал Хев, обесчестили. Но смерть их не была мучительной. Скорее она была избавлением. А вот мужчин казнили. Их распяли, сожгли кисти рук и срезали скальп.

Хев появился как раз в тот момент, когда Иеремия водрузил последний крест. Хев предупредил их, что с севера приближается отряд всадников. Иеремия скомандовал выдвигаться. Но, Кросс и в этот раз заартачился. Он наотрез отказался идти до тех пор, пока не прочитает молитву. Иеремия судорожно выдохнул. Кросс мог посоревноваться в упрямстве с Хевом.

Всадники приближались с севера, команчи ускакали на восток. Потому было принято решение сделать крюк через северо-запад. Они уговорились, что будут ждать священника за ближайшим холмом. Если он не нагонит их до темноты, то они отправятся в Беннет-Хилл без него.

Когда ферма скрылась из поля зрения, Хев нагнал Иеремию.

– Ты же понял, что он не священник, верно? – спросил Хев.

Иеремия кивнул. Такие мысли уже приходили к нему.

– Тогда почему ты позволил ему остаться?

– Эти люди заслужили покой.

– А почему мы идем за ним? Там впереди вполне может быть засада.

– Во-первых, мы идем не за ним, а на север. Во-вторых, что с нас взять? Пара револьверов, пара ружей, да томагавк. Мы – так себе добыча. Что тебя настораживает?

– Его фамилия может и Кросс. Но имя точно не Джеффри, а Сайрус.

Сайрус Кросс. Иеремия помнил это имя. Однажды они уже охотились за ним. Именно, что охотились. Хев сбил ноги в кровь в попытках выследить его. За его голову была назначена просто баснословная сумма. Этот малый ограбил три банка, семь поездов и двенадцать дилижансов. А потом просто исчез. Всех, с кем он когда-либо «трудился» поймали и повесили. А его – нет.

– Думаешь, он прячется в монастыре?

– На его месте, я бы скрывался именно там.

– Расспросим его на досуге.

Хев и Иеремия расположились под высокой сосной у подножья холма. Разбили небольшой лагерь и развели костер. Достаточно большой, чтобы приготовить пищу и в случае необходимости отпугнуть диких зверей. И недостаточно яркий, чтобы можно было заметить издалека. Ни о какой поездке в Беннет-Хилл не было и речи. Этот дурацкий день был богат на события. Перестрелка в баре, конфликт с железнодорожниками, ферма мертвецов. Продолжать путь в изможденном состоянии было бессмысленно. А учитывая тот факт, что поблизости орудуют команчи – еще и опасно. Кросс появился в лагере, когда Иеремия закончил приготовление кофе.

– Я заметил, падре, что о мертвых ты заботишься больше, чем о живых.

Кросс недоуменно посмотрел на Иеремию, но ничего не сказал.

– Болдеры умирали у наших ног, ты и бровью не повел. А тут, рискуя жизнью, принялся отпевать этих фермеров.

– Вы сами ответили на свой вопрос. Как я уже говорил, я ничем не мог помочь миссис Болдер и ее мужу. Насколько я мог судить Хев оказал им необходимую медицинскую помощь. Что касается этих людей, я знал их. И не смог помочь им при земной жизни. Все, что я мог – дать им покой и напутствие в следующей.

Звучало это вполне убедительно. Да и сам Кросс выглядел удрученно. Иеремия решил повременить с расспросами о прошлом Кросса.

– Прошу принять мои искренние извинения! – Кросс подсел к Хеву. – Это были добрые люди, и их вид…

Кросс замялся, его голос дрогнул. Хев отвлекся от чистки оружия и повернулся к лже-священнику. Уж в чем, а в людях индеец разбирался очень хорошо. И сейчас перед ним был глубоко скорбящий человек.

– Мои соболезнования! – медленно проговорил Хев.

– Почему они это сделали? – Кросс имел ввиду команчей.

– Когда-то мы жили на земле в гармонии с природой и духами. Потом пришли белые. Развратили наших предков блестящими цацками и смертоносными механизмами. Они разобщили их с духами, а потом предали и с дикими воплями принялись истреблять мой народ. Старейшины взмолились духам. И тогда духи повелели им единственное – поступать с белыми так же, как и они. Белые люди насиловали женщин, издевались над детьми, объявив нас дикарями. Ну и кто здесь дикарь? То, что наши обычаи отличаются от ваших не значит, что мы неразумные дикари! И не дает вам право так с нами поступать!

Кросс замолчал. Даже Иеремия отвлекся от готовки. Хев был стопроцентно прав. В этом никто не сомневался. Всех ошеломил тот факт, что он вышел из себя. В принципе, для Иеремии это была не новость. Так было всегда, когда речь заходила об отношении бледнолицых к краснокожим. Иеремия переживал, что эта вспышка может перерасти в нечто большее. И Кросс вполне справедливо опасается за свое здоровье. Но, Хев быстро взял себя в руки и монотонно продолжил.

– Что касается команчей… Они сильно отдалились от духов. Дальше всех. Некогда проявление воинской доблести и подвига превратилось в надругательство. Но, можно ли их винить в том, что они хотят мести?

– Как и Ваш друг? Вы ведь помогаете ему отомстить.

– Нет. Я пытаюсь его защитить.

– Защитить? От чего? Он явно не выглядит беззащитным.

Хев оглянулся. Иеремия был поглощен ужином. Убедившись, что их никто не слушает, Хев начал рассказ.

– Белые люди не просто принесли смерть. Они пробудили Вендиго. Убийства и невинные жертвы по обе стороны баррикад привели к тому, что древний злой дух стал сильнее. Старейшины в своей мудрости обрекли свой народ на бездействие и смерть, лишь бы ослабить его. Так как победить его может лишь великий охотник без имени и прошлого.

– Вы думаете, что он и есть охотник? – Кросс понизил голос до благоговейного шепота, чем вызвал лишь насмешку со стороны Хева.

– Воистину, Белые люди глупы. Его зовут Джон Иеремия Олден. У него есть имя и, разумеется, у него есть прошлое. – Хев вновь стал серьезным. – Иеремия – не охотник. Но тот, кого он ищет – Вендиго. Я иду за ним потому, что он мой друг.

– Почему Вы мне это рассказываете?

– Кому еще это можно рассказать в мире рассвета машин и нездорового прагматизма, кроме как священнику?

Хев задал вопрос с подвохом. Но, Кросс, даже если и заглотил наживку, то никак себя не выдал.

– Я буду молиться, чтобы вы никогда его не нашли.

Кросс говорил предельно серьезно без тени иронии, чем удивил Хева. Хев часто изводил случайных попутчиков историями о Вендиго. В зависимости от подачи и усердия Хева слушатели, зачастую белые мужчины, либо приходили в ужас, либо катались со смеху. Но еще