сделал в этой жизни ничего стоящего. По факту, я не сделал ничего такого, ради чего стояло жить. И тогда я принялся молиться! Я обещал богу свою душу, если он поможет мне. Более того, я обещал исправиться, бороться со злом, нести в этот мир добро. И Бог услышал мои молитвы и даровал мне спасение. Шериф Картер Оукли нашел меня, снял с дерева, выходил. Безусловно, будучи шерифом он прекрасно знал кто я. И тем не менее, он не бросил меня умирать, не запер в камере, а дал мне выбор. Когда я очнулся на столе меня ждали револьвер, библия и бутылка виски. Не трудно догадаться, что я выбрал. Шериф Оукли – великий человек! И я не могу позволить, чтобы какой-то… – Кросс прикусил язык, перекрестился, – какой-то бандит застрелил его на пыльной дороге.

История Кросса вроде бы удовлетворила Хева. Он даже спрятал томагавк, но продолжил стоять за спиной священника, выжидающе глядя на Иеремию. Иеремия обдумывал рассказ. Придраться было не к чему, кроме одного момента.

– Ты же понимаешь, падре, что тебе придется взяться за оружие, чтобы урезонить Клиффа.

– Револьвер ничуть не хуже лопаты или топора. Может быть как орудием созидания, так и разрушения.

– Орудием созидания он будет только в том случае, если решишь им гвозди забивать. Но в нашей ситуации это не поможет. Придется стрелять. Много и наповал.

– Наповал не значит насмерть.

– Еще как значит!

– Достаточно того, что они не смогут держать оружие.

– Тут придется постараться. Получится ли?

– Руки еще помнят.

В доказательство своих слов Кросс вынул из-за пазухи револьвер, чем не мало удивил присутствующих. Даже Хева. Он хоть и успел выхватить томагавк и занести его для удара, но к такому повороту событий был, явно, не готов. Иеремия лишь прикусил губу. Они же знали, что перед ними преступник! Так какого черта они не удосужились хотя бы поинтересоваться, есть ли у него оружие? Как последние олухи купились на белый воротничок!

Кросс же принялся показывать трюки, которые сгодились бы для цирка нежели для реальной жизни. Он вращал револьвер на пальцах, перебрасывал из руки в руку.

– Это все здорово. А как насчет меткости?

Кросс ловко перехватил револьвер, взвел курок и прицелился куда-то вдаль. Иеремия проследил куда указывало дуло. Маленькая стеклянная солонка, что стояла на камне. Кросс не спешил стрелять, а только вопросительно посмотрел на Иеремию.

– Это не ко мне. Это Хев у нас любит всякие блестяшки. Видимо, сказывается зов предков.

Хев никак не отреагировал на колкость. Кросс снял револьвер со взвода и повернулся к Хеву. Иеремия отметил, что Кросс был вполне осведомлен, что индеец затаился позади него. Видимо жизнь в бегах и постоянном напряжении оставила на новоиспеченном служителе церкви отпечаток.

– Можно?

Хев нехотя обошел костер и взял в руки солонку. Иеремия с улыбкой наблюдал с какой жалостью друг-индеец смотрел на солонку. Вещь вполне естественная для дома и абсолютно бесполезная в походе. Иеремию она бесила, как и прочая домашняя утварь, которую Хев таскал с собой. Периодически Иеремия «потрошил» походный мешок Хева и сдавал накопленный хлам в ломбард. Хев жутко бесился, но признавал, что с их образом жизни таскать с собой лишний вес – дело опасное.

Неожиданно на лице Хева появилась хитрая ухмылка. Индеец размахнулся и запустил солонку ввысь. Кросс отреагировал мгновенно. Стеклянный сосуд блеснув на прощание желтым отсветом костра разлетелся на множество осколков. Да, Кросс все еще хорош. Иеремия даже зааплодировал. Хев воздержался.

– Здорово. А как быть с верой? Разве Господь поощряет насилие? Как же «подставь другую щеку»?

– Хотел бы я, чтобы был иной выход, – уклончиво ответил Кросс.

После демонстрации меткости было решено отправляться спать. Священник вызвался дежурить первым. Вторым – Хев. А Иеремии предстояло разбудить спутников и отправиться в путь. Иеремия заметил, как Хев вынул амулет и повесил на ветку, под которой он расположился. Сплетенный Хевом из веточек, шнурков и совиных перьев, представлял собой небольшой ловец снов – настолько маленький, что умещался в кармане. Раньше, Хев практически каждую ночь мастерил новый. Эдакое хобби с целью успокоить разум и занять руки сидя у костра перед сном. А где-то с год назад он смастерил амулет, который теперь носит с собой повсюду. Однажды Иеремия спросил Хева, почему он забросил свое хобби и не мастерит новые амулеты, которые они оставляли на месте ночевок, чем немало пугали суеверных местных жителей и случайных путников. Хев ответил просто: «Он работает». И Иеремия склонен был с ним согласиться – кошмаров стало меньше.

Как только с приготовлениями было покончено Иеремия и Хев отправились на боковую. А Кросс, как и следовало ожидать, принялся штудировать библию. Ночь прошла без эксцессов. И с рассветом все трое отправились в Беннет-Хилл.

XXXI

Форд очнулся от какого-то неприятного ощущения. Он открыл глаза и увидел перед собой милое женское лицо.

– Прошу прощения, лейтенант.

О как! Он снова лейтенант. Или все еще… как посмотреть.

– Обезболивающее еще не подействовало. Но мне нужно, чтобы Вы сели, чтобы я могла закончить перевязку.

Форд подчинился. Сидеть было не больно, скорее некомфортно. Именно ощущение дискомфорта заставило Форда прийти в себя. Он оглядел себя и ужаснулся. Он был похож на мумию – повсюду бинты. Заметив его испуганное выражение лица, медсестра слегка улыбнулась.

– Вам очень повезло. У Вас очень крепкие кости. Всего два ребра треснуло, при этом руки-ноги целы. Так что, остальное всего лишь ушибы, вывихи и порезы – ничего ужасного.

– Спасибо, – Форд опробовал повязки. Наложены профессионально – не жмут и не спадают. – Вот бы все врачи были похожи на Вас.

Сестра украдкой взглянула на него, смущенно улыбнулась и скрылась в коридоре.

За занавеской шел спор, который заинтересовал Форда, так как речь шла о нем.

– … На теле много повреждений. Но скорее всего, ее задушили.

– И где гарантия, что это сделал не он?!

– На ее шее следы от рук. Такие же следы и на шее Форда. Есть еще отпечатки пальцев, их еще не распознали. Но я уверен, ему они не принадлежат.

– И тем не менее он опасен! Где его пистолет?

– Его нашли в мусоре, рядом с тем местом где нашли его самого. Обойма пуста. Но нет ни крови, ни тела.

– Иными словами: он ни в кого не попал. Может он не так уж и опасен…

– А вот это вряд ли. Не знаю, как он обращается с ружьями и автоматами, но с пистолетами он управляется мастерски. Причем обеими